Ра - Тур Хейердал

В разгар бури мы находились примерно в 500 морских милях от берегов Западной Африки, и прямо по курсу у нас были острова Зеленого Мыса, лежащие к западу от Дакара. Течение и северный ветер несли нас на архипелаг, и в любую минуту, с любой стороны могла показаться земля – не очень-то приятная мысль, когда сражаешься со стихиями, обремененный неподатливой кормой, которой вздумалось изображать желтую подводную лодку.

Темным вечером, когда нам всюду чудились острова, Норман взял американскую лоцию для этого района и стал читать вслух. Под извивающимся потолком качался керосиновый фонарь, заставляя наши искаженные тени плясать и корчиться под жуткие звуки оркестра «Ра».

Мы услышали, что для гористых островов Зеленого Мыса характерны туманы и густая облачность, и хотя самые большие вершины достигают 2 тысяч метров, часто прибой показывается раньше, чем они. К тому же архипелаг омывают сильные и коварные течения, причина гибели множества кораблей. В полнолуние и новолуние могучие волны здесь особенно буйствуют. «Поэтому при плавании вблизи этих островов надо соблюдать большую осторожность», – заключил Норман чтение.

– Слышали, ребята? Будьте поосторожнее, – прокомментировал Юрий, забираясь в спальный мешок с головой.

Было как раз новолуние. Днем туман непроглядный, ночью – тьма беспросветная. Нас уже четверо суток несло на острова, значит, осталось совсем немного. Подхватит какая-нибудь сильная южная струя, и свидимся мы с ними в эту же ночь или наутро. Низкие тучи поливали нас дождем, и ни секстант, ни носометр не могли нам сказать, где именно мы находимся.

Восемнадцатое июня, драматический день... Где-то прямо по курсу или слева от нас, скрытые тучами и туманом, притаились острова Зеленого Мыса. Две недели назад мы прошли Канарские острова, не видя их из-за туч. Но сегодня опасности подстерегали нас не только извне. Вот уже двадцать пять дней мы живем в дружбе и согласии на папирусных связках, и больше месяца, как они лежат на воде. Несмотря на всякие помехи, «Ра» прошла больше 2 тысяч километров, обогнула северо-западное побережье Африки и вот теперь по-настоящему начинает пересечение Атлантического океана от одного материка до другого. Если бы египтяне прошли от устья Нила столько же, сколько мы от Сафи, они очутились бы на Дону или за Гибралтаром. Доказано, что Средиземное море не исчерпывает радиус действия папирусной лодки.

Вот только эта окаянная корма. Ну что бы древним мудрецам оставить нам какую-нибудь инструкцию, мы загодя разобрались бы во всех особенностях папирусной лодки и спокойно приступили бы к траверсу океана. А то ведь волны, вместо того чтобы подкатываться под лодку и поднимать ее вверх на гребне, теперь наваливаются на корму и подминают ее под себя. Ночью волна дотянулась до самой каюты, и я проснулся от того, что мне вылили на голову ведро холодной воды. Даже вкладыш спального мешка намок.

– Мы стартуем с гирями на ногах, ребята, – повинился я.

И тут Сантьяго бросил спичку в пороховой погреб.

– Давайте распилим спасательный плот, – вдруг объявил он.

– Вот именно, – сказал я. – С папирусными лодочками расправились, теперь и пенопластовый плот туда же.

– Да нет, я серьезно, – настаивал Сантьяго. – Мы должны как-то поднять ахтерштевень. Папируса больше нет, а пенопласт можно распилить на куски и использовать так же, как древние египтяне использовали запасной папирус.

– Он рехнулся, – произнесло сразу несколько голосов на разных языках.

Но Сантьяго не сдавался.

– Ты взял спасательный плот на шесть человек, а нас семеро, – вызывающе обратился он ко мне. – И не раз говорил, что сам никогда не перейдешь на спасательный плот.

– Следующий размер был на двенадцать человек, – объяснил я. – Это слишком. Но я могу еще раз сказать, что лично я останусь на нашем папирусном венике, если вы вдруг вздумаете перейти на эту пенопластовую козявку.

– Я тоже, – подхватил Абдулла. – Давайте распилим плот, ящик только трет наши веревки.

– Нет, – возразил я. – Плот все-таки помогает экипажу чувствовать себя надежнее. Ведь мы проводим научный эксперимент. А без плота уже никто не сможет оставить папирус.

– Да брось ты, давай пилу, зачем нам плот, которым все равно никто не воспользуется, – продолжал заводить нас Сантьяго.

И ребята завелись. Однако все пошли посмотреть на тяжелый упаковочный ящик, который Абдулла хотел убрать.

За каютой и мостиком от лодки словно ничего не осталось, лишь кривой хвост в гордом одиночестве торчал из воды, отделенный от нас бурлящими гребнями, которые захлестывали корму с одной стороны и скатывались с другой. Ящик с плотом подмывало, и он качался между стояками, расшатывая весь мостик.

Абдулла взялся за висевший по соседству топор, но тут Юрий восстал. Это безрассудство. Мы должны подумать о наших близких. Норман поддержал его: родные в ужас придут, если мы останемся без спасательного плота. Жорж отобрал топор у Абдуллы. Карло колебался. Он считал, что решать должен я. Впервые на «Ра» назревал серьезный раскол. В жизненно важном вопросе мнения разделились, и обе стороны одинаково яро отстаивали свой взгляд.

Когда мы расселись на бурдюках, мешках и кувшинах вокруг обеденного стола, на который Карло поставил солонину, омлет и марокканское селло, царила предгрозовая тишина. Сухой папирус у нас под ногами то сжимался, то растягивался в лад высокой и частой волне. Всего прочнее папирус был в подводной части, где он намок. «Ра» сама шла по ветру с закрепленными наглухо после ремонта рулевыми веслами и тормозящим ход крабьим хвостом. Юрий, Норман и Жорж хмуро смотрели на нависшие со всех сторон мрачные грозовые тучи и энергично давили пальцами миндаль, готовясь отстаивать свою позицию. Надо осторожно проколоть нарыв...

– Мало ли что может случиться, – я старался говорить бодро и весело. – Давайте разберем все случаи, когда нам может понадобиться спасательный плот. Лично я больше всего боюсь, чтобы кто-нибудь не упал за борт.

– А я больше всего, как бы нас не потопил какой-нибудь пароход, – сказал Норман. – Еще боюсь пожара на борту.

– Нос хорошо держится на воде, – послышался голос Юрия, – зато корма... А что будет через месяц?

– Все верно, – согласился я. – И ведь теоретически еще возможно, что скептики правы, папирус со временем распадется в морской воде.

– А я, – тихо произнес Жорж, который не знал, что такое страх, – я боюсь урагана.

Шесть доводов за то, чтобы держать в запасе спасательный плот. Больше никто ничего не мог придумать. Но и шести доводов хватит. Ладно, попробуем представить себе эти шесть случаев, и что каждый станет делать. Мы загибали пальцы один за другим.

Случай первый: человек за бортом. Это никого не страшило, ведь мы страховались веревкой, как в горах. К тому же за лодкой на длинном конце тащился спасательный пояс. Если кто-то, выйдя ночью на палубу прогуляться, споткнется о кувшин и ухнет за борт, спускать на воду плот нет смысла. Квадратный, низкий, с двумя палатками: одной – наверху, другой – внизу, смотря по тому, как ляжет плот, он не рассчитан на быстрый ход и отстанет от «Ра», даже если убрать парус.