Вавилон - Ребекка Ф. Куанг

— Форма, — догадался Робин. По мере того, как он говорил, она становилась все более понятной. — Представьте себе галеру с рядами весел. Они будут похожи на маленькие лапки, не так ли? Погоди — scuttle, sculler...

— Вы увлекаетесь, мистер Свифт. Но вы на правильном пути. Сосредоточьтесь пока на kárabos. От kárabos мы получаем caravel — быстроходное и легкое судно. Оба слова означают «корабль», но только kárabos сохраняет ассоциации с морским существом в оригинальном греческом. Вы следуете?

Они кивнули.

Он постучал по концам бруска, где на противоположных сторонах были написаны слова kárabos и caravel.

— Прикрепите это к рыболовному судну, и вы увидите, что оно дает лучший груз, чем любой из его собратьев. Эти бруски были весьма популярны в прошлом веке, пока из-за чрезмерного использования рыболовство не упало до прежнего уровня. Бруски могут в некоторой степени искажать реальность, но они не могут материализовать новую рыбу. Для этого нужно более подходящее слово. Все это начинает обретать смысл?

Они снова кивнули.

— Вот это один из наших самых распространенных баров. Вы найдете их в сумках врачей по всей Англии. — Он поднял второй брусок справа. — Triacle and treacle.

Робин отшатнулся назад, пораженный. Это был тот самый слиток, или его копия, который профессор Ловелл использовал, чтобы спасти его в Кантоне. Первое заколдованное серебро, к которому он когда-либо прикасался.

Чаще всего его используют для создания сахарного домашнего средства, которое действует как противоядие от большинства видов ядов. Гениальное открытие, сделанное студенткой по имени Иви Брук — да, той самой Иви — которая поняла, что слово «патока» впервые было записано в семнадцатом веке в связи с обильным использованием сахара для маскировки неприятного вкуса лекарств. Затем она проследила это слово до старофранцузского triacle, означающего «противоядие» или «лекарство от змеиного укуса», затем до латинского theriaca и, наконец, до греческого theriake, оба из которых означают «противоядие»».

— Но пара соответствует только английскому и французскому, — сказала Виктория. — Как...

— Daisy-chaining, — сказал профессор Плэйфер. Он повернул бар, чтобы показать им латынь и греческий, выгравированные по бокам. — Это техника, при которой старые этимологии используются в качестве проводников, передающих смысл через мили и века. Вы также можете думать об этом как о дополнительных колышках для палатки. Они поддерживают устойчивость и помогают нам точно определить искажение, которое мы пытаемся запечатлеть. Но это довольно сложная техника — не беспокойтесь об этом сейчас.

Он поднял третий брусок вправо.

— Вот кое-что, что я придумал совсем недавно по заказу герцога Веллингтона. — Он произнес это с явной гордостью. — Греческое слово idiótes может означать «дурак», что и подразумевает наш idiot. Но оно также несет в себе определение того, кто уединен, не вовлечен в мирские дела — его идиотизм происходит не от недостатка природных способностей, а от невежества и недостатка образования. Когда мы переводим idiótes на idiot, это имеет эффект удаления знаний. Этот бар, таким образом, может заставить вас забыть, причем довольно резко, то, что, как вы думали, вы уже выучили. Очень хорошо, когда вы пытаетесь заставить вражеских шпионов забыть то, что они видели.

Профессор Плэйфер положил брусок.

— Вот и все. Все довольно просто, когда вы усвоите основной принцип. Мы улавливаем то, что теряется при переводе — ведь в переводе всегда что-то теряется — и бар воплощает это в жизнь. Достаточно просто?

— Но это абсурдно могущественно, — сказала Летти. — Ты можешь сделать все, что угодно с этими брусками. Вы могли бы стать Богом...

— Не совсем так, мисс Прайс. Нас сдерживает естественная эволюция языков. Даже слова, которые расходятся по значению, все равно имеют довольно тесную связь друг с другом. Это ограничивает масштабы изменений, на которые могут повлиять бары. Например, вы не можете использовать их для воскрешения мертвых, потому что мы не нашли подходящей пары в языке, где жизнь и смерть не противопоставляются друг другу. Кроме того, есть еще одно довольно серьезное ограничение, которое не позволяет каждому крестьянину в Англии бегать с ними, как с талисманами. Кто-нибудь может догадаться, что это такое?

Виктория подняла руку.

— Вам нужен свободный оратор.

— Совершенно верно, — сказал профессор Плэйфер. — Слова не имеют смысла, если нет человека, который может их понять. И это не может быть поверхностный уровень понимания — вы не можете просто сказать фермеру, что означает «триакль» на французском языке, и ожидать, что бар будет работать. Вы должны уметь думать на языке — жить и дышать им, а не просто воспринимать его как россыпь букв на странице. Вот почему изобретенные языки* никогда не будут работать и почему древние языки, такие как староанглийский, потеряли свою силу. Древнеанглийский был бы мечтой серебряных дел мастера — у нас есть такие обширные словари, и мы можем проследить этимологию довольно четко, так что слитки были бы удивительно точными. Но никто не думает на староанглийском. Никто не живет и не дышит на староанглийском. Отчасти по этой причине классическое образование в Оксфорде такое строгое. Свободное владение латынью и греческим по-прежнему обязательно для получения многих степеней, хотя реформаторы уже много лет агитируют нас отказаться от этих требований. Но если мы когда-нибудь сделаем это, половина серебряных слитков в Оксфорде перестанет работать.

— Вот почему мы здесь, — сказал Рами. — Мы уже свободно говорим.

— Вот почему вы здесь, — согласился профессор Плэйфер. — Мальчики Псамметиха. Чудесно, нет, обладать такой властью в силу своего иностранного происхождения? Я неплохо владею новыми языками, но мне потребовались бы годы, чтобы вызвать урду так, как это можете сделать вы, не задумываясь.

— Как работают бары, если необходимо присутствие свободно говорящего? — спросила Виктория. — Разве они не должны терять свой эффект, как только переводчик покидает комнату?

— Очень хороший вопрос. — Профессор Плэйфер взял в руки первую и вторую планки. Положенные рядом друг с другом, вторая планка была явно немного длиннее первой. — Теперь вы затронули вопрос о выносливости. На продолжительность действия бруска влияют несколько вещей. Во-первых, это концентрация и количество серебра. Оба этих слитка на девяносто процентов состоят из серебра, остальное — медный сплав, который часто используется в монетах, но слиток триакла примерно на двадцать процентов больше, что означает, что его хватит на несколько месяцев дольше, в зависимости от частоты и интенсивности использования.

Он опустил брусья.

— Многие