Корабль-призрак - Фредерик Марриет

При опросе двое из пленных, которые казались людьми привилегированного сословия, заявили, что их судно отправлялось из Сан-Марии на Лиму с грузом муки и пассажирами, что экипаж состоял из двадцати пяти человек команды и капитана; все же остальные являлись пассажирами, едущими в Лиму, как и они. В заключение они высказали уверенность, что и судно и пассажиры будут немедленно отпущены с миром, так как обе нации, то есть Испания и Голландия, в настоящее время не воюют между собой.

– Да, не воюют там на родине, – согласился Филипп, – но в этих водах постоянные нападения ваших вооруженных судов на наши торговые суда вынуждают меня отплатить тем же, а потому я смотрю на ваше судно и его груз как на приз. Но так как у меня нет намерения убивать честных пассажиров, то я высажу всех в Сан-Мариа, куда я шел, чтобы получить припасы, которые, как я надеюсь, теперь охотно будут доставлены мне в качестве выкупа, так что я буду избавлен от необходимости прибегать для этого к вооруженной силе.

Пассажиры энергично протестовали против этого решения, но когда это ни к чему не привело, то попросили разрешения съехать на берег, чтобы привезти выкуп за судно и его груз, предлагая сумму, много превышающую, по-видимому, стоимость и того и другого. Но Филипп, у которого чувствовался недостаток в провианте, наотрез отказался расстаться с грузом, что, по-видимому, огорчило парламентеров. Однако, видя, что в этом отношении Филипп остается непреклонным, они стали усиленно просить взять выкуп за судно, и на это Филипп, посоветовавшись с Кранцом, согласился. Тогда оба судна вместе пошли к Санта-Марии, причем чрезвычайная быстроходность приза до того поразила Филиппа, что тот пожалел, что согласился взять за него выкуп.

Около полудня «Дорт» встал на якорь в рейде, вне пушечного выстрела от города, и разрешил некоторым из пассажиров съехать на берег, чтобы привезти требуемый выкуп за себя и за остальных, тогда как призовое судно было притянуто к борту «Дорта», на которого теперь перегружали его груз. Под вечер целых три баркаса привезли скот, овощи, плоды и всякие другие припасы, потребованные Филиппом, а также и сумму, долженствовавшую служить выкупом за судно. Когда один из баркасов был разгружен, Филипп разрешил пленным воспользоваться им, чтобы съехать на берег, за исключением только одного лоцмана-испанца, которому было обещано, что его отпустят, как только «Дорт» выйдет из испанских вод, и невольника-негра, которому разрешено было остаться на «Дорте» по его собственной просьбе, к великому огорчению тех двух знатных пассажиров, которые вели все переговоры. Последние требовали возвращения этого негра как их частной собственности.

– Вы сами подтверждаете мое право удержать его у себя, – отвечал им Филипп. – Было уговорено, что за известный выкуп я отпущу всех пассажиров, но отнюдь не их собственность, а потому ваш невольник останется здесь.

Видя, что ничего добиться нельзя, испанцы надменно простились и уехали. «Дорт» простоял еще эту ночь на якоре, приводя в порядок свою оснастку и все остальное, а поутру, когда они стали сниматься, они увидели, что отпущенное ими за выкуп судно ушло и след его простыл; очевидно, оно ушло еще ночью, незаметно пройдя мимо них.

Как только «Дорт» снялся с якоря и распустил свои паруса, Филипп спустился вниз в свою каюту, чтобы посоветоваться с Кранцом, куда им держать курс. За ними крадучись последовал невольник-негр и, притворив за собой дверь и предварительно оглядевшись кругом, сказал, что имеет сообщить им нечто. Сообщение его оказалось чрезвычайно важным, но, к сожалению, запоздавшим: он сообщил, что судно, отпущенное Филиппом за выкуп, было испанское правительственное разведочное судно, самое быстроходное из всех испанских судов. Те двое мнимых пассажиров, что вели переговоры, были переодетые испанские офицеры, а остальные пассажиры, кроме нескольких человек, – экипаж судна. Оно было послано забрать золото в слитках и песке и доставить его в Лиму и в то же время ему было поручено выследить прибытие голландской флотилии, весть о которой дошла сюда несколько времени тому назад с материка. Разведочному судну было предписано, как только появится голландская флотилия, немедленно спешить в Лиму с предупреждением, вслед за тем грозные военные испанские силы будут высланы против голландской флотилии. Далее негр сообщил, что часть мнимых мешков с мукой содержат две тысячи золотых дублонов каждый, другие же содержат чистое серебро в слитках. Зашиты они были в мешки с мукой из предосторожности, на случай захвата неприятелем. Не подлежало сомнению, что судно это пошло теперь прямо в Лиму. Теперь причина, почему испанцы так не хотели оставить негра на «Дорте», становилась ясна: они боялись, что он откроет голландцам все, что ему было известно, как он это и сделал.

Что же касается испанца-лоцмана, то на него испанцы вполне могли положиться, и потому негр рекомендовал Филиппу и Кранцу не доверять ему, так как этот человек непременно постарается вовлечь их в беду.

Посоветовавшись с Кранцом, Филипп решил уведомить обо всем команду, рассчитывая на то, что в случае встречи с неприятелем они, зная, сколь ценный приз ими был взят в этот раз, будут лучше драться, в надежде на дальнейшие прибыли. Узнав о громадном количестве золота, доставшемся им от испанцев, команда пришла в неописанный восторг и бралась драться с вдвое большим числом неприятеля. Тогда все мешки были вынесены на палубу, вскрыты в присутствии всей команды; в общей сложности получилось по полумиллиона долларов, насколько можно было определить; чеканная монета была раздана всем на руки на другой день, слитки и остальной металл оставлен в трюме до тех пор, пока они будут обращены в деньги и также разделены между всеми.

В течение шести недель Филипп крейсеровал вдоль берега, но не встречал ни одного судна. Наконец он решил идти в Батавию, как вдруг у берега показалось судно, под всеми парусами идущее в Лиму. За ним тотчас же погнались, но вода стала заметно мелеть. Спросили у испанца-лоцмана, который должен был знать эти места, можно ли идти дальше; тот ответил утвердительно, заверив, что это самое мелкое место и что дальше будет глубже. Однако Филипп приказал бросить лот. Но едва его начали тянуть, как канат порвался и упал в воду. Послали за другим лотом, а «Дорт» продолжал идти вперед на всех парусах. В этот момент негр подошел к Филиппу и сказал, что видел, как испанец ножом перерезал лотовый канат, и что его словам доверять нельзя. Моментально повернули руль; но в тот момент, когда судно заворачивало, оно коснулось мели, проползло по ней и тотчас же снова сошло, так как задело только краем.

– Негодяй! – крикнул Филипп. – Так ты перерезал лот!

Филипп не успел докончить своих слов, как испанец с проклятием кинулся на негра и всадил ему нож в грудь по самую рукоятку.

Негр упал, не издав ни звука, мертвым; испанца тотчас же схватили и обезоружили. Экипаж был вне себя от злобы и негодования: негра все успели полюбить, так как благодаря ему все разбогатели и теперь избегли несчастия.

– Пусть они сделают с ним, что знают! – сказал Кранц Филиппу. – Уж они с ним расправятся!

– Да, – сказал Филипп, – отдаю его на вашу волю! – обратился он к команде и пошел вниз.