Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская

И вот теперь ведьмак шел по одной узкой дорожке среди садов и фонтанов с безымянной наемницей – сумеречной лисой. Смущенный и очарованный, словно тот юный и глупый мальчишка, впервые увидевший безбрежные морские просторы, он больше всего на свете мечтал только лишь поцеловать ее.

Вскоре они оказались в глухих зарослях сада. Сюда не доносился шум города, не проникал свет фонарей. Казалось бы, не найти более удачного места для воплощения желаний. Но сейчас Летодора больше мучили другие вопросы. И вечер не складывался.

– Джиа, теперь твоя очередь. Расскажи, почему ты выбрала свой путь?

– О, – издала она скорбный вздох. – Знаешь, я родилась в ужасном месте. И теперь я хочу сделать все возможное, чтобы защитить других от той же участи.

– Хм, защитить – убивая людей? – очень тихо произнес Летодор, удостоверившись прежде, что рядом с ними нет ни души.

– Да, – уверенно ответила она, хищно сощурив зеленые глаза. – А ты, что же, убивая так называемую нечисть, считаешь, что их души стоят меньше, чем людские?

– Ну, я-то убиваю лишь тех, кто угрожает жизням людей, – напомнил ведьмак.

– А я нет?! – не сдержавшись, почти воскликнула Джиа. – А если я тебе скажу, что люди, как вид, угрожают жизни всего живого на земле?

Мужчина криво усмехнулся:

– Эльфийские фразочки, Джи. Эльфы ненавидят людей… Как ты можешь рассуждать, как они? Ты хоть помнишь, кто такая ты сама? – На Летодора вдруг накатила обида. – Со смертью не шутят… Ты даже представить себе не можешь, сколько смертей я повидал на своем пути! Бессчетное множество! – прорычал он с такой злобой, как будто в этом была виновата его собеседница. – Поначалу кажется, что все правильно, что можно безнаказанно кромсать и резать, но потом… Потом понимаешь… – он болезненно поморщился, – понимаешь, что каждая отнятая тобою жизнь меняет нечто и внутри тебя. Безвозвратно. Словно вместе с твоим врагом смерть забирает и частицу тебя. Такова цена за это. Уплатив, ты начинаешь ценить каждую отдельно взятую жизнь как собственную…

– Ах, эльфийские фразочки? – процедила сквозь зубы Джиа, резко высвободившись из его объятий. – А ты даже не представляешь, в каком мире, в каком загубленном, умирающем мире родилась я. Ты не видел этих людей. Ты не видел того, что они сотворили со своим домом и друг с другом. Ты даже не представляешь, что значит жить в мире, где нет деревьев, нет неба и солнца, нет дня и ночи! В мире, у которого нет даже воспоминаний об этом!

Летодор остолбенел. Смысл слов Джиа не сразу, но постепенно доходил до него. Очень медленно слова девушки обретали плоть смысла. Словно любимая и позабытая детская сказка, в которую так хотелось верить когда-то, вдруг оказалась реальностью.

Разумеется, он читал о Бурях, которые жестоко потрясли их мир много столетий назад и открыли с тех пор врата в другие пространства. Слышал он кое-что и о странниках, блуждающих между мирами.

Его мастер предполагал, что этими странниками могли стать и истинные, так называемые рожденные ведьмаки и ведьмы, обладающие достаточной магической силой и знаниями, чтобы путешествовать в другие вселенные. Где-то глубоко в душе ведьмак мечтал, но даже представить не смел, что может встретить кого-то из подобных существ.

Мужчина стоял как громом пораженный и глядел на Джиа. В призрачном свете убывающего лунного серпа глаза его прекрасной и загадочной спутницы сверкнули злыми слезами.

– Да, ты прав: я понятия не имею, кто я такая, – с отчаянием простонала она. – Я знаю, что у меня человечьи уши – и это все, что я о себе знаю…

– Ты что же, – с трудом проговорил Летодор, – не из этого мира? Ты – странница?

Девушка отерла глаза тыльной стороной руки, шмыгнула носом и отвернулась.

– Ну с чего ты взял? – прошептала она. – Я же это… в переносном смысле. Да. И не советую болтать об этом. Если не хочешь, чтобы нас обоих ликвидировали.

– В твоем мире нет деревьев и солнца? – с ужасом повторил ведьмак. – Как же это…

– А вот так, – прошептала Джиа. – Люди… Это люди уничтожили почти все живое вокруг, отгородились куполом, создали искусственную среду.

– А ты?

– А я смогла убежать. – Она скрипнула зубами. – Поменяться телами с кем-то… Понимаешь? Но никто не должен знать. Я и без того сказала тебе слишком многое. Но это все. Разговор окончен.

– Я понял, – тихо ответил Летодор. – И обещаю, что твоя тайна умрет вместе со мной. А ты, – он нахмурился, – и правда не знаешь, кто ты?

– Не знаю, – вздохнула она.

Ведьмак приблизился к девушке и крепко обнял ее. Пусть так. Пусть все будет как будет, решил он. Если она искренне верит, что должна защитить мир, то он защитит ее и не задаст более ни одного вопроса.

Джиа было страшно и в то же время словно стало легче дышать, как будто тяжкий груз свалился с ее плеч. Сама того не желая, случайно, со злости, она выдала ведьмаку свой самый большой секрет… Теперь Летодор знал ее страшную тайну. Знал – и все равно обнимал. И больше не нужно было врать и придумывать.

Джиа вдруг показалось, что идея о «вдвоем» не так уж и плоха.

16. Подготовка

…Мою любовь пусть море поглотит.

Скалою станет сердце,

Лоно – смерти колыбелью.

В глазах иссохнут слезы.

Лишь сон – любовь моя.

Айшара Рамле

(9811 год от первой Бури)

Прохладные плиты под ее ногами складывались в сложные узоры. Медленно ступая по мраморным лозам, цветам и колосьям, девушка глубоко вдыхала полюбившийся ей с детства аромат бумаги. С каждым шагом она все отчетливее различала в нем новые оттенки старинных пергаментов, каменной, деревянной, глиняной, даже костяной пыли и еще неизвестных ей материалов, напоминавших по запаху сухие листья, жженые волосы и, кажется, яичную скорлупу.

Сердце девушки трепетало сильнее, чем если бы она шла по золоченым полам царской сокровищницы. Ей казалось, что она находится в самом центре огромного древнего существа – в его сознании, где содержатся все тайны этого мира!

На мгновение Джиа ощутила зависть. Как, должно быть, счастлив Алем Дешер, имея возможность изо дня в день прикасаться к этим знаниям, умея читать и понимать языки, на которых написаны все эти книги. Ах, если б вдруг не осталось злодеев, жаждущих увеличить свою силу за счет крови невинных, она бы и сама затворилась в стенах