Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз

1800 г.

Мсье де Маршенвиль находился в четверти лье от пролива, когда меня понесло туда. С тех пор я более не видел его, однако все, кто был знаком с ним, убеждены, что его благородный и смелый характер заставил его действовать. Когда он увидел две наши шлюпки посреди бурунов, не зная, что нас отнесло туда течением, он, вероятно, подумал, что либо якорный трос порван, либо потеряны весла. В тот же миг он, должно быть, направился к ближайшим бурунам. Увидев, как мы сражаемся с валами, он послушался своей смелости и попытался пересечь буруны, чтобы прийти нам на помощь или погибнуть вместе с нами. Подобная смерть, несомненно, покрыла его славой. Но сколь тяжело тому, кто избег опасности, сознавать, что он навсегда лишен надежды снова увидеть своих товарищей или кого-либо из тех героев, кто пожертвовал собой, чтобы спасти его!

Невозможно, чтобы я умышленно опустил какое-нибудь существенное обстоятельство или исказил те, которые сообщил. Мсье Мутон, лейтенант фрегата, второй по званию в моей шлюпке, исправит мои ошибки, если окажется, что память в чем-либо подвела меня. Его стойкость, а также стойкость старшины и гребцов шлюпки немало способствовали нашему спасению. Все мои приказы исполнялись посреди бурунов с такой же точностью, как и в самых обычных условиях.

Подпись: Бутен».

Нам оставалось лишь скорее покинуть эту страну, где на нашу долю выпало столь большое несчастье. Однако мы должны были посвятить еще несколько дней семьям наших погибших товарищей. Слишком спешное отплытие могло бы вызвать беспокойство и сомнения в Европе. Люди там могли бы не учесть, что течение отлива распространялось не далее чем на лье за пределами пролива, что шлюпки и потерпевших не унесло бы дальше и что неистовство моря в этом месте не оставляло ни малейшей надежды на их возвращение.

Если бы кому-либо, вопреки всем вероятиям, удалось спастись, это могло произойти лишь в окрестностях залива, поэтому я решил ждать еще несколько дней. Однако я покинул якорную стоянку у острова и занял место на песчаном грунте, которое находится возле входа у западного берега. Мне потребовалось пять дней, чтобы совершить этот переход протяженностью не более одного лье. В это время на нас налетел шквал, который подверг бы нас очень большой опасности, если бы мы не бросили якорь на хорошем илистом грунте. К счастью, мы не тащили якорь, ибо находились менее чем в кабельтове от берега.

Встречные ветра задерживали нас более долгое время, чем я рассчитывал, и мы подняли паруса лишь 30 июля, через восемнадцать дней после происшествия, описание коего было столь мучительно для меня и воспоминание о коем всегда будет повергать меня в величайшую печаль. Перед отплытием мы возвели на острове посреди залива, которому я дал имя Кенотаф[94], памятник нашим несчастным товарищам. Мсье де Ламанон сочинил следующую надпись, которую вложил в бутыль и закопал у подножия памятника:

4 июля 1786 года фрегаты „Буссоль” и „Астролябия”, вышедшие из Бреста 1 августа 1785 года, прибыли в эту гавань. Стараниями мсье де Лаперуза, командующего экспедицией, мсье виконта де Лангля, командира второго фрегата, мсье де Клонара и де Монти, их заместителей, а также других офицеров и врачей двух кораблей ни одна из болезней, свойственных долгим плаваниям, не поразила команды. Мсье де Лаперузу, как и всем нам, доставляло радость сознание того, что мы, переместившись из одного конца мира в другой, преодолев всевозможные опасности и посещая народы, слывущие варварскими, не потеряли ни одного человека и не пролили ни одной капли крови.

13 июля в пять часов утра три шлюпки отошли от кораблей, чтобы отметить глубины на карте бухты, составленной учеными экспедиции. Командовал ими мсье Д’Эскюр, лейтенант корабля, кавалер ордена Святого Людовика. Мсье де Лаперуз выдал ему письменные инструкции, в которых определенно запретил приближаться к течению. Однако в то время, когда он полагал, что еще находится далеко от него, он обнаружил, что течение понесло его. Мсье де ла Борд, братья, и де Флассан, которые находились в шлюпке второго фрегата, не побоялись подвергнуть себя опасности и поспешили на помощь своим товарищам. Но, увы! Их постигла та же судьба…

Третьей шлюпкой командовал мсье Бутен, лейтенант корабля. Этот офицер храбро сражался с бурунами в течение нескольких часов, с благородным, но тщетным стремлением помочь своим друзьям. Он обязан своим спасением не только более надежному строению своей шлюпки, но и просвещенному благоразумию, проявленному им и мсье Лаприс-Мутоном, лейтенантом фрегата, его помощником, а также расторопности и послушанию его команды, состоявшей из Жана Мари, старшины шлюпки, Лостиса, Ле Ба, Корентена Жера и Моне, четырех матросов. Индейцы, похоже, сочувствовали нашему горю, которое было величайшим. Взволнованные несчастьем, но не павшие духом, мы отплываем 30 июля, чтобы продолжить экспедицию.

Имена офицеров, солдат и матросов, погибших 13 июля 1786 года в семь часов пятнадцать минут утра

Наша стоянка у входа в бухту позволила нам намного лучше узнать нравы и обычаи дикарей — в другом месте это было бы невозможно: а здесь наши два корабля стояли на якоре возле их поселений. Несколько раз в день мы посещали их. И каждый день у нас были основания жаловаться на них, хотя наше поведение по отношению к ним никогда не менялось: неизменно мы показывали им свою терпимость и благосклонность.

22 июля они принесли нам обломки погибших шлюпок, которые море прибило к восточному побережью совсем рядом с бухтой. Знаками они объяснили нам, что похоронили одного из наших несчастных товарищей на берегу, куда его тело выбросил прибой. Мсье де Клонар, де Моннерон и де Монти немедленно отправились на восток, сопровождаемые теми же самыми дикарями, которые принесли обломки и кого мы осыпали подарками.

Амулет индейцев-тлинклитов (Аляска), способствующий удаче при добыче лососей