Обитель Тьмы - Антон Грановский

– У этого пути есть конец?

– Да, – ответил охотник.

– И где он?

– Везде. И нигде.

Некоторое время Глеб угрюмо молчал, потом кивнул.

– Я понял, что ты хочешь сказать. Важен только путь, верно?

Громол отрицательно покачал головой.

– Нет, не верно. Гораздо важнее то, что ты найдешь на этом пути.

– Ты говоришь о чудны?х вещах?

– Можешь называть их так. Хотя сами по себе они ничего не значат. Все эти «чудны?е вещи» – лишь камушки на пути твоего восхождения. Рисовые зернышки, которые бросает твоя собственная душа, чтобы твой вечно не поспевающий разум нашел по ним путь и не сбился с дороги.

– Но как же мои спутники? Если все это сон, то почему они должны страдать вместе со мной?

– Возможно, каждый из них видит свой собственный сон, – пожал плечами охотник. – А может быть, вы все видите один и тот же сон. Это не слишком важно.

Прошуршав полами длинного плаща, охотник поднялся с бревна.

– Будь тверд, Глеб, – сказал он. – Иноземье – загадка. Но со временем ты разгадаешь и ее.

– И тогда я пойму, что я здесь делаю? – спросил Глеб, почувствовав внезапное волнение. – Я пойму, для чего Высшим Силам, о которых ты говорил, понадобилось отправлять меня в прошлое?

– Поймешь… Когда-нибудь…

Охотник улыбнулся. Фигура его стала медленно отплывать и таять.

– Ты всего лишь призрак! – крикнул Глеб, вскочив на ноги. – Ты существуешь только в моем воображении!

– Может быть, и так… – Голос Громола звучал все тише. – Но не стоит недооценивать воображение… Это такой же путь познания, как и прочие… По крайней мере, в твоем случае это именно так.

Громол растаял среди деревьев, оставив после себя легкую золотистую дымку.

Глеб открыл глаза.

– Выспался? – хмуро спросил Бранимир.

Первоход потянулся и крутанул головой, разминая затекшую шею.

– Долго я спал?

– Пять минут, – так же угрюмо ответил воевода. – Тебе приснилось что-то нехорошее?

– Почему ты так думаешь?

– Ты шептал во сне. И лицо у тебя было несчастное.

Глеб покачал головой.

– Нет. Мне ничего не снилось. За три года, проведенные в Мории, я насмотрелся кошмаров на всю оставшуюся жизнь и с тех пор не вижу снов.

– Не видеть сны – это редкий дар богов. Хотел бы я, чтобы боги были так же благосклонны ко мне. – Бранимир повернулся к стрельцам и хрипло крикнул: – Ратники, пора в путь!

И они снова отправились в путь. Но путь этот стал чрезвычайно тяжел. Почва под ногами превратилась в настоящую топь. Местами ноги странников проваливались по колено, покуда не нащупывали скользкое твердое дно. Они шли, стараясь ступать на камни и заросшие мелким тальником островки.

– Когда же это кончится? – не выдержал наконец Бранимир.

– Что? – оглянулся Глеб. – О чем ты, воевода?

– Ты ходок, и путь – твое предназначение, – угрюмо пробасил Бранимир. – А я – воин. Я должен воевать, а не отмахивать версты на пути к призрачной цели.

Глеб пожал плечами и отвернулся. Дальше довольно долго шли в молчании. Воевода то и дело глядел по сторонам, и с каждой минутой взгляд его становился все тревожнее и тревожнее. Наконец он не выдержал и сказал:

– Эй, Первоход, ты говорил, что до Кишеньского жальника всего две версты, однако мы идем уже очень долго, и никаких примет кладбища я не вижу.

– Время в Гиблом месте течет иначе, чем за межой, – ответил Глеб. – Иногда то, что прежде казалось долгой, опасной дорогой, превращается в короткий, безопасный переход. И наоборот.

Воеводе ответ Первохода не понравился.

– Сколько же нам еще идти? – проворчал он.

– Час, минуту, вечность… Я не знаю, воевода. Я не был в Гиблом месте больше трех лет. А здесь все меняется ежедневно. К тому же…

– В укрытие! Мушкеты к бою! – крикнул воевода раньше, чем Глеб успел увидеть то, что уже заметил своими старческими глазами Бранимир.

Воевода сбил Глеба плечом в овраг и прыгнул следом. А за ним в овраг попрыгали и другие ратники. Не прошло и десяти секунд, как прoклятый лес наполнился грохотом стрельбы.

Ратники, высунувшись из оврага, словно из окопа, палили из мушкетов по внезапному врагу. Глеб тоже сжимал в руках ольстру, но стрелять не спешил. То, что открылось его глазам, было столь поразительно, что он не мог произнести ни слова.

Бой длился уже минуту, когда Глеб наконец сбросил оцепенение и крикнул:

– Стойте! Не стреляйте! Отставить стрельбу, я сказал!

Он ударил одного из стрельцов по руке, затем схватил Бранимира за ворот полукафтана и хорошенько встряхнул. Благодаря столь решительным действиям Первохода, стрельба прекратилась.

– Почему ты запретил нам стрелять? – гневно спросил Бранимир.

– Ты ведь не слепец, воевода. Неужели ты не видишь, что пули не причиняют им никакого вреда?

– Но они стреляют в нас!

Глеб покачал головой и жестко проговорил:

– Нет. Не в нас. Выгляни из оврага и посмотри на них внимательнее.

Воевода сдвинул брови, но послушался – дал стрельцам знак подождать, а затем осторожно выглянул из оврага. Стрельцы, держа пальцы на спусковых крючках своих мушкетов, последовали его примеру.

И вот что они увидели. Из рощицы молодых дубков вышли два человека. Первый был седовлас и сутуловат, одет как небогатый купец. Второй – молодой, рыжебородый и тоже похожий на купца. В руках у обоих незнакомцев были легкие походные луки. Стрелы лежали на тетиве, а сами купчики испуганно озирались по сторонам.

Вдруг один из них что-то крикнул, хотя изо рта его не вылетело ни звука, а в следующий миг оба купчика уставились на что-то с таким невыразимым ужасом, что по спине Глеба, наблюдавшего эту сцену из укрытия, пробежал мороз.

Секунду или две купчики таращились на неведомого врага, затем вскинули луки и стали стрелять в него, выдергивая из колчанов одну стрелу за другой. Стрелы летели в направлении путников, укрывшихся в овраге, но, едва сорвавшись с тетивы, странным образом растворялись в воздухе.

Вдруг молодой купец упал на землю, а из его левой руки брызнула кровь, словно кто-то разорвал ее клыками. В ту же секунду из-за деревьев выскочил третий человек – в замшевой охотничьей куртке и с мечом в руке. Несколько мгновений он стоял на месте, с ужасом озираясь по сторонам. Но тут старик что-то крикнул ему, причем, как и прежде, с губ его не сорвалось ни звука. Однако мужчина в замшевой куртке услышал. Он воззрился туда, куда показывал ему старик, побледнел, потом подбежал к истекающему кровью парню. Вдвоем со стариком они подхватили молодого купца под мышки и потащили его к кусту бузины. Через секунду они скрылись из вида, но в то же мгновение оба купца – молодой и старый – вновь выскочили с другой стороны прогалины, и все началось с начала.