Ты не виноват - Дженнифер Нивен

– Патрик Мур объявил зрителям, что они сами смогут ощутить эффект этого явления, подпрыгнув в воздух именно в тот момент, когда произойдет выравнивание планет. Если они сделают это вовремя, то испытают невесомость на мгновение, то есть чувство полета.

Вайолет шевелится, окончательно просыпаясь и приходя в себя.

– «Итак, – напомнил он, – ровно в девять сорок семь обязательно прыгайте!» И стал ждать. Прошла минута после названного времени, и специальное табло Би-би-си отметило сотни звонков от людей, которые сообщили о том, что почувствовали данный эффект. Женщина позвонила из Голландии и рассказала, что они вместе с мужем летали по своей спальне. Чудак из Италии поведал, что он с друзьями сидел за столиком, так вот, в указанное время все они, включая и столик, взмыли в воздух. Некий американец поделился своими впечатлениями так: оказывается, он вместе с детьми порхал в небесах, как бумажный змей, на заднем дворе своего дома.

Вайолет приподнялась, глядя на меня.

– Неужели это происходило на самом деле?

– Конечно, нет. Это была первоапрельская шутка.

Она шлепает меня по руке и снова опускается на кровать.

– А я ведь почти поверила.

– Но я рассказал тебе об этом именно сейчас, потому что хочу поделиться своими чувствами. Сейчас для меня Плутон и Юпитер выровнялись, и я летаю.

Она выжидает с минуту, потом говорит:

– Ты такой странный, Финч.

И эти слова кажутся мне самыми приятными из всех, что я только слышал о себе.

Утром я просыпаюсь первой и некоторое время лежу, не двигаясь, наслаждаясь спокойным дыханием Финча и той позой, в которой мы спали – он обнимает меня. Он такой спокойный и безмятежный, что я поначалу даже не узнаю его. Я наблюдаю за тем, как подергиваются его веки – вероятно, он видит сны. Интересно, а присутствую ли я в его снах?

Я подпираю голову рукой, и он открывает глаза.

– Ты настоящая, – произносит он.

– Да, это я.

– Точно ты, а не гравитационный эффект Юпитера и Плутона.

– Нет, не он.

– В этом случае, – хитро усмехается он, – должен сообщить тебе, что я слышал, что Юпитер и Плутон вот-вот должны выровняться относительно Земли. Вот я и хочу узнать, согласна ли ты поучаствовать вместе со мной в эксперименте и немного полетать?

С этими словами он притягивает меня к себе.

И тут до меня доходит весь ужас происходящего.

Наступило утро!

Солнце уже встало.

А когда солнце село, я ведь так и не отправилась домой и даже не позвонила родителям. Значит, им до сих пор неизвестно, где я нахожусь.

– Уже утро, – говорю я и чувствую, как мне становится плохо.

Финч резко садится в кровати, у него отсутствующий взгляд.

– Вот черт!

– Боже мой! Боже мой, боже мой!

– Черт, черт, черт!

Мы в одно мгновение одеваемся и выскакиваем на улицу. Финч нарушает все правила и мчит меня домой, а я в это время звоню родителям.

– Мам? Это я. – Слышно, как на другом конце она рыдает, потом я слышу голос отца:

– С тобой все в порядке? Тебе ничто не угрожает?

– Да, все нормально. Простите меня. Я уже еду, я почти дома, сейчас буду.

Как только мы заворачиваем за угол и попадаем на нашу улицу, я вижу полицейскую машину, припаркованную перед моим домом.

– Боже мой, – говорю я, прикрывая рот ладонями. Финч за весь путь сюда не произнес ни слова. Может быть, оттого, что слишком был сосредоточен на дороге. Он резко тормозит, мы пулей вылетаем из автомобиля, хлопая дверцами, и бежим к дому. Входная дверь нараспашку, внутри слышны возбужденные голоса.

– Ты иди, – говорю я Финчу. – Я сама с ними поговорю.

Но в этот момент появляется мой папа, он выглядит так, будто за одну ночь успел постареть лет на двадцать. Он быстро окидывает меня взглядом, словно желает убедиться, что со мной все в порядке, и я действительно жива и невредима в буквальном смысле слова. Потом он тянет меня за руку, заставляя пройти внутрь, и так крепко обнимает, что у меня перехватывает дыхание. Над головой я слышу его голос:

– Иди в комнату, Вайолет. И попрощайся с Финчем.

Эти слова звучат так, словно он решил поставить точку в наших отношениях. Попрощайся с Финчем, потому что ты больше его никогда не увидишь.

Позади меня слышны объяснения Финча:

– Мы потеряли счет времени. Но Вайолет тут ни при чем, это полностью моя вина. Пожалуйста, не ругайте ее.

К нам присоединяется мама и полицейский в форме, потом еще один. Я говорю отцу:

– Он ни в чем не виноват.

Но отец меня не слушает. Теперь он обращается к Финчу, и снова поверх моей головы:

– На твоем месте, сынок, я бы побыстрее уходил отсюда.

Финч не трогается с места, и папа делает угрожающий шаг в его сторону, и мне приходится встать у него на пути.

– Джеймс! – Мать тянет отца за рукав, чтобы он не смог подойти к Финчу, минуя меня, полицейские высыпают на крыльцо и уводят отца в дом. Мать остается на крыльце одна. Она обнимает меня так, словно собралась задушить, и горько рыдает, зарывшись лицом в мои волосы. Я ничего не вижу вокруг. Отчасти потому, что меня чуть не лишили возможности дышать, и еще оттого, что я слышала, как Финч отъезжает от дома.

Когда полицейские ушли, и мы с родителями (как могли) успокоились, я сажусь на стул и смотрю на них, ожидая, что будет дальше. Всю беседу проводит отец, а мама только молча сидит напротив меня, безвольно положив руки на колени.

– Этот мальчик чем-то сильно озабочен, Вайолет. Он непредсказуем. С малых лет он страдал приступами гнева. Это не тот человек, с которым тебе нужно проводить столько времени.

– Кто тебе все это рассказал?

– Его отец.

– А каким образом ты… – Но тут я вспоминаю о разговоре между Финчем и папой, когда мы завтракали вафлями. – Так ты звонил на склады Финча?

Вместо ответа отец интересуется:

– Почему ты не рассказала нам о том, что именно он был тогда на колокольне?

– А это каким образом… Что, и про колокольню тоже тебе его отец поведал?

– Мы позвонили Аманде, чтобы выяснить, не у нее ли ты гостишь, или, может быть, она видела, куда и с кем ты пошла. И она ответила, что ты скорее всего с Теодором Финчем, тем самым парнем, которому спасла жизнь.

Лицо у мамы влажное от слез, глаза покраснели.

– Вайолет, мы не стараемся напугать тебя и выступить в роли злых родителей. Мы стараемся сделать для тебя только то, что будет лучше.