Влюбленная пленница - Дорин Оуэнс Малек

– Ты выглядела вполне довольной, надо заметить. Эми посмотрела на Малика, пытаясь определить, насколько он серьезен. Он действительно не шутил.

– Малик, что ты говоришь! Мартин Фитцуотер – самая большая зануда в британской армии! Единственное, о чем он думает, – это благосостояние его семейства. Конечно, для него это самая интересная тема, но, к сожалению, остальные могут воспринять ее и иначе.

– Вы хорошо выглядели вместе. Ты в своем гигантском великолепном платье и этот Фитцвилли с красном мундире. Должен сказать, что он явно заинтересованно на тебя смотрел.

– Малик, не начинай, пожалуйста, заново. Ты что, хочешь испортить наше свидание? Я изо всех сил играла роль, стараясь соответствовать идеальному образу племянницы Беатрис Вулкот.

Малик сел, сжав кулаки. Лицо его помрачнело.

– Неужели ты не можешь понять, каково мне быть вдали от тебя и знать, что в мое отсутствие все молодые самцы двух гарнизонов гоняются за тобой, словно гончие за лисой? Понимать, что твоя тетушка изо всех сил поощряет их ухаживания? Знать, что с каждым днем память обо мне бледнеет в твоем сознании, а искушение соответствовать всеобщим ожиданиям становится все сильнее? Иногда мне кажется, что я сойду с ума – я постоянно думаю об этом.

– Ты мне не доверяешь?

– Доверяю. Но не доверяю, ни твоим родственникам, ни твоим женихам – всем, кто хочет отнять тебя у меня!

– Рассчитывай на меня! Почему, если до сих пор им не удалось это, то удастся в будущем?

– От разлуки сердца не становятся нежнее – так говорят заблудшие англичане. Она заставляет сердце забывать. Каждый день, проведенный без меня, ты думаешь, вернусь ли я вообще. Я же прекрасно понимаю это, Амелия. Иначе быть не может – это свойство человеческой натуры.

– Ну так возьми меня с собой, – просто сказала Эми, прижимаясь к любимому и обнимая его за шею. – Я смогу вынести все, что бы ни случилось.

– Ты уверена? Не позволяй себе опрометчивых решений, о которых потом можешь пожалеть!

– Как ты можешь говорить такое? Ты что, считаешь меня двухлетней малышкой, которая сама не ведает, что творит?

– Вовсе не считаю, – примирительно ответил Малик. – Но если ты пойдешь со мной, то на долгое время, если не навсегда, оставишь и семью, и друзей. Ты сможешь это вынести?

– Смогу. Смогу вынести все. Я хочу быть с тобой постоянно.

Малик порывисто обнял Эми и прошептал ей в ухо:

– Ну, так значит, будешь. Даю тебе слово?

– Но когда?

– Вот этого я пока сказать не могу. Скоро. Собери вещи и спрячь – так, чтобы быть готовой в любой момент.

– Ты сейчас серьезно это говоришь? Не для того, чтобы просто успокоить меня?

– Абсолютно серьезно. В следующий раз, как я сюда приду, я приду, чтобы забрать тебя с собой.

Они снова забылись в любви.

* * *

Малик ушел, прежде чем дом проснулся; Эми же; проводив его, вернулась в постель и заснула крепко, без сновидений, как спят лишь счастливые и безмятежные женщины. Встала она, когда Беатрис и Джеймс уже закончили завтракать. Листак получила приказ не будить Эми, чтобы та как следует выспалась.

Погода стояла чудесная, было гораздо теплее, чем в предыдущие дни, и Эми решила заняться осенней уборкой. День она провела в хлопотах, разбирая ящики комода, складывая летние платья, засовывая в туфли папиросную бумагу и в то же время обдумывая ночные события и разговоры. К ланчу она не спустилась, перекусив в своей комнате, и завершила свои дела, лишь когда Беатрис вернулась из похода по магазинам.

За обедом девушка тихонько напевала – так, про себя, чтобы никто не слышал.

– Кажется, тебе сегодня гораздо лучше, – заметила Эми, увидев племянницу.

– Я прекрасно себя чувствую! – согласилась Эми. – Я проснулась так, словно заново родилась.

– Хороший ночной сон крайне полезен всем, – не смог удержаться от комментария Джеймс.

Эми тихонько кашлянула.

Джеймс развернул свежую газету и начал внимательно проглядывать первую страницу, время от времени поднимая на Эми глаза. Выражение его лица казалось несколько странным.

– Пожалуйста, дорогой, не читай за обедом, – попросила Беатрис, разворачивая салфетку.

– Что там такое? – спросила Джеймса Эми, не обращая на тетушку внимания.

Вулкот повернул газету так, чтобы Эми смогла прочитать заголовок.

«Малик-бей арестован», – гласил он.

Это было главной новостью дня.

Эми вздрогнула, не в состоянии произнести ни слова; в душе ее словно что-то оборвалось.

– И поделом, давно пора, – самодовольно заметила Беатрис, расправляя на коленях салфетку. – Этот человек достаточно долго держал в страхе всю империю.

Эми открыла было рот, но слова не рождались.

– Я уверена, что ты с радостью узнала об этом, милочка, – обратилась Беатрис уже непосредственно к племяннице.

Джеймс быстро взглянул на жену, потом на Эми.

– Амелия, – мягко произнес он, – с тобой все в порядке?

Эми проглотила наконец комок, застрявший в горле, и кивнула.

– Ты что-то очень побледнела, – заметила Беатрис. – А мне-то показалось, что ты чувствуешь себя гораздо лучше!

– Так и есть, – наконец-то смогла выдавить из себя девушка. – Просто страшно поразилась, что его… арестовали.

– В птичьей клетке султана он долго не протянет, – с удовлетворением продолжала Беатрис. – Думаю, что казнят его как раз в Праздник цветов.

– Можно, я выйду? – неожиданно спросила Эми, резко отодвигая стул и поднимаясь.

– Но ты же так ничего и не съела! – запротестовала Беатрис.

– Потом, – ответила Эми, поворачиваясь и выбегая из комнаты.

– Странно! – покачала головой Беатрис. – Ну кто сможет предугадать поведение подростка?

Джеймс, явно более наблюдательный и проницательный, чем супруга, и чья кузина, к тому же, вышла замуж за своего бывшего похитителя, промолчал, лишь проводив девушку взглядом.

Эми взлетела по ступеням и, остановившись на площадке второго этажа, прижала руку ко рту и оперлась на стену. Ей едва не стало плохо, но она сумела сдержаться и добралась до своей комнаты. Здесь она села на кровать и застыла, не в состоянии даже заплакать.

Все-таки это случилось. Малика поймали и поймали по ее вине. Она не знала подробностей, но, судя по всему, его схватили вскоре после того, как он утром вышел из ее дома. Если бы он не пришел в город, к ней, он был бы на свободе.