Омикрон - Андрей Ливадный

— На мой взгляд, посмертное копирование пилотов — это не память, не честь и даже не цинизм, а нечто более чудовищное и извращенное… Не будь на вооружении Альянса подобных серв-соединений, война окончилась бы на десять лет раньше…

— А как же твоя Клименс? — внезапно вспомнив про третий кристалломодуль, обеспокоился Нолан. — Она…

— Она развивалась вместе со мной, — отклонил его беспокойство Шевцов. Мы связаны намного теснее, чем это может показаться со стороны.

— Ты хочешь сказать, что все зависит от человека, в контакте с которым протекает процесс саморазвития «Одиночки»?

— В идеале — да. Думаешь, почему шла эта извращенная пропаганда, когда пилотов Альянса заставляли соревноваться между собой, чтобы заслужить честь тиражирования своих навыков?

— Не знаю… Возможно, конструкторы «Одиночек» стремились получить как можно больше разнообразного материала для создания уникальных боевых программ?

— Это так, но разнообразие стилей ведения боя, равно как и искусство вождения серв-машины, все же ограничено, оно имеет свои рамки, а если учесть, что к середине войны количество пилотов со стороны Альянса достигало десятков тысяч человек, то возникает иной вопрос, — почему, при наличии столь разнообразного материала, промышленным способом тиражировалось менее сотни матриц?

Генри нахмурился.

— Может, объяснишь? — спросил он, не придя к однозначному решению предложенной задачи.

Шевцов кивнул:

— Здесь сыграл свою роль способ нейросенсорного контакта между человеком и исполнительными системами Серв-машины колонистов управлялись посредством множественных локальных зон контакта с нервной системой человека. В комплексе это похоже на усовершенствованный виртуальный костюм, где отдельными приводами машины управляют импульсы обратной связи, исходящие от нервных окончаний разных частей человеческого тела. Мозг при таком контакте исполняет привычную координирующую роль, то есть процесс мышления остается прерогативой человека. При такой схеме действительно необходимо искусство пилота — важно ощутить машину как продолжение самого себя…

Генри кивнул. Ему не раз приходилось сидеть в сенсорном кресле во время тестирования и отладки различных систем управления.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Сэм.

— А теперь взгляни на ту же проблему управления с позиции, традиционной для земных технологий. Каждый гражданин Альянса еще в роддоме получает имплант, соединенный с корой головного мозга. Зачем в таком случае лишние зоны контакта, если к моменту конструирования серв-машин уже существовали системы, напрямую передающие команды человеческого разума к исполнительным механизмам?

— Выходит, серв-машина Альянса так и осталась роботизированным комплексом, в схеме которого человек — лишь временное дополнительное устройство? — обдумав слова Шевцова, предположил Генри.

— Примерно так… Но главный порок заключен в самой схеме контакта, уточнил свою мысль Шевцов. — При прямом соединении человеческого мозга с кибернетической системой разум человека открыт для сканирования со стороны машины, между пилотом и кибернетическим комплексом возникает глубокая двусторонняя связь, которую принято обозначать термином «нейросенсорный контакт». Однако редкий человек умеет контролировать свои мысли и эмоции, ограничивая их только проблемами конкретного боестолкновения, а значит, машина автоматически воспринимает все, о чем думает пилот. Зная это, несложно понять смысл приведенных мной цифр. Они свидетельствуют, что подавляющее большинство офицеров Альянса внутренне противились жестокой, затянувшейся войне. Они, естественно, не высказывали этого вслух, справедливо опасаясь репрессий, но их разум был открыт для кристалломодулей управляемых машин, и те, в свою очередь, кроме боевых навыков, получали «дурную наследственность» в виде невысказанных, потаенных мыслей своих пилотов. Такие матрицы уже не годились для тиражирования и формирования на их основе автономных подразделений. Отсюда и «честь» — право на тиражирование своих навыков получили откровенные отморозки — люди, которых поломала война, чья психика не отличалась от общей направленности политики Альянса, осуществлявшего геноцид колоний…

— Значит, постулат о человекофобии «Одиночек» — это заблуждение?!..

— Машины не умеют ненавидеть, — повторил Шевцов уже высказанную однажды мысль. — Ты должен запомнить это, Генри.

— Тогда почему ты так нервничаешь, Сэм? Я же вижу, как ты смотришь на модули андроидов.

— Как я на них смотрю?

— Как будто они прокаженные, — ответил Нолан. — Но ты ведь сам только что обосновал связь между саморазвитием машины и конкретными личностями. Зачем в таком случае копаться в электронных мозгах, если и так ясно: в контакте с ними были дурные люди, вот и весь секрет…

Шевцов нахмурился, а потом покачал головой:

— Нет, Генри. Ты видел, как этот андроид получил дополнительный модуль. Боюсь, что существует еще третья категория «Одиночек», и мы с тобой столкнулись именно с ними.

— Не понял? Поясни?

Семен ответил не сразу. Он долго смотрел на сияющие в сгустившихся сумерках индикаторы питания, прежде чем ответил:

— Кристалломодули, которые андроид вынес с борта «Элизабет-Сигмы», были чисты, я уверен в этом.

Нолан непроизвольно подался вперед, положив руки на импровизированный стол.

— Что ты хочешь этим сказать? На них не были инсталлированы виртуальные копии пилотов Альянса?

— Судя по всему — именно так. Андроиду попались «чистые» модули, из неприкосновенного запаса. Тот «клинический» случай, когда блок псевдоинтеллекта чист, и его развитие пойдет нетрадиционным путем, в зависимости от воздействия окружающей среды.

Нолан покосился на модули и напомнил:

— Сэм, но ты ведь сам сказал, что память андроидов включает в себя сознание двух человек…

— Это уже вторично, Генри. Сначала машины развивались самостоятельно.

— Ты утверждаешь так, будто…

— Я знаю, кем была Кейтлин, — перебил его Шевцов. — Тебе сложно это понять, но просто поверь мне на слово: сознание девушки из состава «последнего резерва» видоизменило бы машину. Я не могу поручиться за Дункана, но Кейтлин росла вместе со мной, в единой информационной среде виртуальной вселенной. Нас растили не для войны, Генри.

— Мне кажется, ты противоречишь сам себе. Или я что-то недопонимаю…

— Здесь нет противоречия. Есть вопрос первичности. На мой взгляд, сначала произошло саморазвитие искусственного интеллекта, а уже потом на его носители были скопированы личности Кейтлин и Дункана. При такой схеме электронный слепок человеческого разума уже не влияет на сущность машины.

— Тогда ответь: зачем двум андроидам понадобилось вбирать в себя личности Дункана и Кейтлин?

— Вот это я и пытаюсь выяснить. — Шевцов почувствовал, что их разговор уже исчерпал изначально затронутую тему, а вторгаться в область догадок он не хотел. — Спасибо за ужин, Генри. Пора приниматься за дело. — Он встал, подошел к собранной из различных компонентов аппаратуре и сел в старое офисное кресло. Взяв в руки шунт нейросенсорного контакта, Семен обернулся к Нолану и напомнил: