Обман - Валерио Эванджелисти

— Ну что за мерзкая шлюха! Она воображает, что может все себе позволить, потому что еще молода! Ладно, я ее укорочу. Клянусь, ни она, ни Нотрдам больше не будут счастливы!

— Нет уж, хватит! — раскатился по комнате металлический голос Пьетро Джелидо. — Я содействовал вам, потому что таков был уговор. Теперь ваша очередь выполнять обязательства. Не забывайте, что вы на службе у Козимо Медичи и ваша задача — убедить кардинала де Турнона подписать с Венецией договор о ненападении. Вы же до сих пор не предприняли ничего конкретного!

— Неправда! — запротестовала Катерина, — Если мы сейчас находимся в его доме, так только благодаря тому, что мне удалось расположить его к себе. Рекомендация Алессандро Фарнезе сыграла важную роль. Теперь де Турнон принимает меня часто и весьма сердечно. К сожалению, он редко бывает в Париже, но всякий раз, как он здесь…

— Вы более или менее долго беседуете с ним. Расположение, которым вы хвастаете, не идет дальше обычной вежливости по отношению к даме, представленной другом. Сколько раз вы говорили с кардиналом о политике? Ну? Говорите правду!

Катерина поняла, что солгать не получится.

— Довольно редко. Видите ли, Турнон — политик очень осторожный и никогда не позволяет себе говорить о том, о чем следует молчать.

— Я полагал, что вам удастся установить с ним более интимные контакты. Когда-то вам это удавалось…

В глубине души Катерина растерялась, поскольку речь зашла о том, что она старалась скрыть даже от себя самой.

— Турнон занят только политикой, женщины его не интересуют, — пробормотала она смущенно.

— Чепуха! — Пьетро Джелидо был взвинчен, и в каждом его жесте сквозил гнев, — Или его не волнуют женщины определенного возраста. Тогда вы должны послать ему Джулию, как поступили с Фарнезе.

Монах нанес удар настолько неожиданно, что Катерина потеряла контроль над своими чувствами и разрыдалась. Тяжко всхлипывая, она попыталась непослушными губами что-то сказать в свое оправдание:

— Джулия меня больше не слушается… Она вас ненавидит и не хочет слышать о…

Пьетро Джелидо нахмурился.

— Говорите яснее, а то вы как заика. Я не понял ни слова.

— Я… я…

Катерина задохнулась слезами и, скорчившись, закрыла лицо руками. В голове сверкнула мысль подбежать к окну и броситься вниз, но не хватило сил подняться. В немыслимой тоске, душившей ее, была одна надежда: что сердце само остановится.

Пьетро Джелидо подошел и приподнял ей лицо. Катерине захотелось, чтобы этот человек, которого она любила, ударил ее и тем самым дал выход ее муке. И еще она надеялась, что он скажет ей какие-нибудь ласковые слова. Но он не сделал ни того ни другого. Несколько мгновений он вглядывался в измученное лицо герцогини, держа ее за подбородок. Потом разжат пальцы, и голова Катерины безвольно упала.

Герцогиня осталась один на один со своим отчаянием. Она снова увидела Молинаса, привязанного к горящей повозке, и услышала его крик, словно передававший ей силу. Этот страшный человек умел находить наслаждение в боли, но ее страдания были моральными, не физическими. Потому она так страстно и жаждала страданий физических, что моральные были непереносимы.

Пьетро Джелидо дал ей поплакать вволю, потом принял свою обычную позу, сложив руки на груди. Его точные, холодные слова достигали ее ушей сквозь темную дымку, что заволокла сознание.

— Я, наверное, покажусь вам жестоким, но это не так. Я служу Господу и ненавижу плотскую тщету. Вы же — раба момента, как, к сожалению, многие жертвы католической церкви. Вы хотите пленять, быть красивой, словно тело — ваша истинная сущность. Вас ужасает старение тела. И вы не понимаете, что все это тяжкий грех.

До Катерины дошел только укоризненный тон монаха. Это ее чуть-чуть утешило: она почувствовала себя девочкой. И тоненьким голоском она проговорила:

— Но вы ведь любите меня, правда? Вы мне это говорили, даже поцеловали меня.

— Любовь — закон, данный Богом, и я не вправе вам в нем отказать. Но не ждите, что я поддамся плотскому искушению. Единственный путь заслужить мою любовь — это послушание. А потому подчинитесь и ревностно мне служите. Только так вы сможете заслужить мою любовь, всегда, когда я захочу ее выказать. Таковы отношения между мною и Господом. Таковы же должны быть и отношения между людьми.

— Я буду вас слушаться, я буду служить вам, как раба! — вскричала Катерина, которая из всей тирады поняла только слово «любовь» и условия ее добиться. — Я добьюсь от Турнона всего, что нужно, я заставлю Джулию пойти к нему в постель, сделаю все, что захотите. Только любите меня, прошу вас! Другого вознаграждения мне не надо!

— Вы должны доказать, что этого достойны, — нежно шепнул ей Пьетро Джелидо.

В своем бредовом состоянии Катерина по-своему истолковала эти слова. Она рванула на себе лиф платья и блузку, обнажив грудь.

— Глядите! Разве это грудь старухи? Взгляните, какая она круглая и полная! Трогайте, сжимайте, кусайте, если хотите! Она ваша!

Обескураженный Пьетро Джелидо попятился.

— Значит, вы так ничего и не поняли… — прошептал он с горечью.

В этот момент послышались удары дверного молотка и тяжелые шаги.

— Ого, какая пикантная сцена!

Эта веселая реплика принадлежала сержанту Королевского дозора, одной из двух полиций Парижа. За ним стоял отряд профессиональных гвардейцев, которых называли лучниками, хотя они не носили ни луков, ни стрел. Просунув головы в комнату, они от души хохотали, а те, что стояли за их спинами, поднимались на цыпочки.

После секундного замешательства Катерина вновь обрела ясность рассудка и, дрожа от стыда, быстро привела себя в порядок. Обида от собственной слабости была еще велика. Она наклонила голову и, придерживая руками края блузки, повернулась к вошедшим спиной и отбежала к окну.

Пьетро Джелидо сурово взглянул на сержанта.

— Что вам угодно? Разве вы не знаете, что этот дом принадлежит кардиналу?

Иронический взгляд военного оторвался от спины герцогини и остановился на священнике.

— Вы брат Пьетро Джелидо из Сан-Миньято, не так ли?

— Моя личность вас не касается. Я дипломат, и допрашивать меня может только прево.

— Это он, вот он, змей! — раздался серебристый голос.

Джулия протолкнулась сквозь ряд лучников и направила палец прямо на монаха.

— Ты ответишь за все зло, что ты причинил моей матери, грязный шпион!

Услышав этот голос, Катерина возмущенно обернулась, позабыв о том двусмысленном положении, в котором оказалась.

— Джулия, вот дурочка! Ты что, свихнулась?

Дочь, не обращая на нее внимания, повернулась к сержанту:

— Говорю вам, это Пьетро Джелидо. Думаю, у вас есть приказ, который надо выполнять.