Беглецы. Неземное сияние - Блейк Крауч

Лиз остановилась в футе от крыльца и в двух футах от пленницы.

– Что?

Ди задыхалась, у нее кружилась голова.

– Тут нет безопасного места, куда вы могли бы нас отвести? – спросила она.

– Матиас хочет, чтобы вы оставались здесь, значит, так и будет. А теперь возвращайся в дом, или я тебе хорошенько врежу.

Ди не знала, заметит ли что-нибудь Лиз в тусклом звездном свете, но все же попыталась отвлечь ее внимание. Она перевела взгляд на лес и слегка наморщила лоб, и когда Лиз обернулась, чтобы проверить, что увидела Ди, вытащила «глок» из кармана парки. В тот момент, когда охранявшая ее женщина снова на нее посмотрела, ствол пистолета был направлен ей в лицо.

Глаза Лиз широко раскрылись.

– Шлюха, – сказала она.

Ди нажала на спуск.

Лиз упала на землю – казалось, она в мгновение ока превратилась в льющуюся из стакана жидкость. Ди застыла на месте, ошеломленно глядя на женщину у своих ног. Какой же короткий миг отделял жизнь и способность мыслить от пустой оболочки, распростертой на траве! Ди знала, что могла бы стоять здесь всю ночь, пытаясь понять это, но все равно не приблизилась бы к ответу даже после наступления рассвета. Хотя она не приблизилась бы к нему и через сорок лет, или когда там наступит конец ее дней…

Над полями пролетела искра, и тут же прозвучал выстрел. За ним последовали новые вспышки в лесу, и ночь наполнилась стрельбой и криками.

Ди быстро вернулась в дом, где ее дети продолжали прятаться под кроватью, как она им и сказала:

– Пришло время уходить, ребята.

В лагере и вокруг него воцарился настоящий хаос – в темноте метались тени, крики перемежались периодическими выстрелами. Когда Ди вела детей вдоль дома, раздалась пулеметная очередь, которая раздробила входную дверь.

– Оставайтесь рядом со мной. – Женщина схватила Коула за руку и потянула его за собой к лесу.

Наоми бежала за ними. Они преодолели ярдов пятьдесят, пытаясь найти укрытие. По пути им то и дело попадались обалдевшие люди в пижамах; некоторые заряжали ружья и дробовики.

Ди с детьми добежала до леса и уложила их на палую листву.

С того места, где они спрятались, происходящее выглядело, как настоящий конец света.

Со всех сторон темноту вспарывали вспышки выстрелов, кто-то стрелял со сторожевых вышек – никакого порядка и организации… Люди просто убивали друг друга и старались уцелеть сами.

– Ребята, вы готовы? – позвала Ди лежащих рядом детей.

– Куда мы пойдем? – спросила Наоми.

Женщина встала.

– Просто иди за мной. – Она засунула «глок» в парку. – Дайте мне руки.

И они побежали по лесу.

На прогалине пронзительно закричала какая-то женщина.

– Почему они кричат? – вздрогнул Коул.

– Не имеет значения. Нам нельзя останавливаться, – отозвалась его мать.

Они пробирались между деревьями вокруг прогалины под усиливавшуюся канонаду выстрелов. В ствол ели в трех шагах от них ударила автоматная очередь, и Ди заставила детей лечь на землю и прикрыла их своим телом.

– Никто не ранен? – спросила она испуганно.

– Нет, – сказала Наоми.

– Нет, – эхом отозвался ее брат.

– Впереди яма. Заползайте в нее, – скомандовала женщина. – Давайте. Быстрее!

Они проползли по палой листве последние пять футов и скатились вниз. Звездный свет едва пробивался сквозь кроны деревьев, и в их убежище царил непроглядный мрак. На самом деле яма оказалась небольшой впадиной глубиной всего в два фута, где они с трудом поместились втроем. Ди вспотела после бега – ведь она натянула на себя всю одежду, которую им выдали, – но ее сердце постепенно успокаивалось. Женщина понимала, что скоро они начнут мерзнуть. Она притянула детей к себе, а сверху насыпала на них столько листьев, сколько смогла.

– Теперь нам нужно вести себя очень тихо.

– Долго? – спросил Коул.

– Пока не перестанут стрелять.

Бой продолжался всю ночь, и лишь изредка наступали короткие мгновения тишины. Иногда неподалеку раздавался шорох чьих-то шагов, а однажды Ди заметила две тени, промелькнувшие мимо ямы, в которой они спрятались.

Наконец перед рассветом стрельба прекратилась. Послышались плач и мольбы, которые, впрочем, почти сразу смолкли – прозвучала серия из двадцати пяти выстрелов из двух пистолетов небольшого калибра.

К рассвету на прогалине и в лесу воцарилась жуткая тишина. Небо над головами беглецов посветлело, и хотя дети давно заснули, Ди ни на мгновение не сомкнула глаз. Она осторожно, стараясь не разбудить Наоми и Коула, выбралась из их убежища и улеглась у самого края ямы.

Над прогалиной, точно грязный туман, висел пороховой дым, но миссис Колклу увидела солдат на расстоянии примерно десяти ярдов. Она насчитала не менее двадцати человек, бродивших по траве, – иногда они присаживались на корточки, чтобы проверить, не остался ли кто-то в живых.

Ди повсюду видела неподвижные тела, а возле столовой и вовсе были сложены в ряд две дюжины мертвых женщин и детей.

Миссис Колклу заползла обратно в яму.

Наоми пошевелилась и открыла глаза, и ее мать тут же поднесла палец к губам.

Они не осмелились выбраться из ямы и продолжали прятаться под листьями, прислушиваясь к голосам солдат и иногда осторожно поглядывая в их сторону. В полдень внимание Ди привлек какой-то шум, и она увидела бежавшего по полю Матиаса, которого преследовала группа вооруженных людей. Один из них остановился, поднял пистолет и прицелился.

Ганнер упал и закричал почти одновременно с выстрелом, и Ди услышала, как засмеялись его преследователи.

– Хороший выстрел, Джед! – сказал кто-то из них.

Ди наблюдала, как они окружают Матиаса, который пытался спрятаться возле домика, находившегося в пятидесяти или шестидесяти ярдах от леса.

– Куда заползла эта крыса? – спросил один из солдат.

– Здесь люк, замаскированный травой! – воскликнул другой.

– Есть кто-то еще?

– Нет, он один там поместился.

Матиас заплакал, и еще один военный презрительно фыркнул:

– Тебе всего лишь попали в задницу! Заткнись, ублюдок, очень скоро у тебя будет настоящий повод для переживаний.

Так и оказалось. В течение всего дня и вечера крики Матиаса разносились по лесу. Иногда они прерывались – и Ди надеялась, что в эти моменты он терял сознание. Она боялась, что Коул может не справиться с любопытством, поэтому прижимала мальчика к груди и закрывала ему уши, хотя ей и самой ужасно хотелось посмотреть, что творится на прогалине. При этом женщина понимала, что ее воображение может нарисовать нечто более ужасное, чем то, что происходит на самом деле. Одновременно она пыталась отвлечься, думать о чем-то другом, но когда снова слышала хриплый отчаянный крик боли, ей ничего не оставалось, как представлять, что солдаты делают с Ганнером.