Гридень. Из варяг в греки - Валерий Большаков

– А вот так! Между этим временем, в котором ныне суетимся мы, и нашим будущим – больше тысячи лет. Исторической последовательности именно столько времени и потребовалось. Почему же мы думаем, что, запустив процесс перемен здесь, он мгновенно отразится на будущем? Каким образом? Вот сам сосчитай вслух: раз… два… три… Три секунды прошло. Разве может время двигаться быстрее? Нет. Если же процессы, начатые в прошлом, тут же сказываются на будущем, следовательно, время не движется вовсе, а представляет собой нечто застывшее, имеющее начало и конец. Но это же не так! Есть же ход времени, переводящий причину в следствие, а модель стационарного времени вообще отменяет причинно-следственные связи. Наша МВ похожа на гипердвигатель звездолета, который уводит космический корабль в гиперпространство, где нет ни времени, ни расстояний, и выводит час спустя – уже за тридевять парсеков. Так и «эмвэшка» – мы тоже как бы уходим в некое гипервремя, оказываясь вне нашего континуума, а выходим в другом тысячелетии. Понимаешь? Но ведь почти все причинно-следственные связи, которые образовались в русле исторической последовательности, которые и сформировали будущую реальность, нами затронуты не были! Мы тут всего несколько месяцев, и вот в эти, и только в эти, месяцы нам удалось кое-что изменить, да и то весьма локально и ограниченно. Но тысяча лет между IX и XXI осталась неприкосновенной! Там по-прежнему Владимир Святой крестит Русь огнем и мечом, Бату-хан палит непокорный Козельск, Иван Грозный таскает бояр за бороды и берет Казань. Да, наше будущее, то, которое мы знаем, обязательно изменится, но лишь по прошествии тысячи лет! Именно столько времени потребуется новой реальности, чтобы распространиться до нашего родного столетия. – И закончил в стиле Мимино: – Я так думаю.

– Интересно… – протянул Мишка. – Знаешь, мне больше всего понравился именно третий вариант. Вот только как узнать, верен ли он?

Я почесал в затылке.

– Честно говоря, я еще и затем хочу деда найти, чтобы он мне подсказал кое-что насчет «эмвэшки». Можно ли нам прогуляться, скажем, в XIII век? Мы бы там осмотрелись, и стало бы ясно, какая реальность на дворе.

– Да, дед Антон наверняка знает куда больше нас… – Ховаев хмыкнул. – Может, те негуманоиды ему инструкцию оставили?

– Ага, – сказал я и зевнул, – и мастер-класс провели. Давай спать, а? А то утомил ты меня с этой философией.

– Я?! – возмутился Мишка. – Во наглый!

– Цыц, – добродушно сказал я, – не повышай голос на командование…

И завалился я в шатер, и, по-моему, уснул, еще не коснувшись головой подушки. Утомил меня Миха!

Каюсь, по прибытии в Городище не сразу явился домой. Сначала к боярам заглянул, которых Олег оставил «на вахте», грамоту княжескую им показал – покивали важно бояре и продолжили свою тяжкую работу – хорошо сидеть.

И только потом к своим забежал. Визгу было, как будто я из кругосветного путешествия вернулся. Хотя, конечно, тут многие всю свою жизнь проводят в одной и той же деревне, для них заграница и терра инкогнита начинаются уже за ближайшим лесом.

Всем женам подарки раздал богатые и уже хотел было «отпроситься», да не вышло – Рогнеда с Баженой меня в спальню потащили, а Рада сзади подталкивала.

По введенной традиции, описывать «лямур де катр» не стану, посторонним в мою спальню вход воспрещен. Скажу только, что сильно устал от амурных трудов да так и уснул, зацелованный и заласканный, окруженный тройной красотой. Очень, знаете ли, приятное снотворное.

Так что о спасательной экспедиции я вспомнил лишь утром. К тому времени я остался с одной Баженой.

Не знаю, как мои женщины договариваются друг с дружкой, какую хитрую дипломатию ведут, а только чую, что Рогнеда с Радой признали за Баженой главенство. И не только потому, что она старше. Может, причина и в том, что я с нею раньше всех познакомился? Может, и так – я не вмешиваюсь в «межженские» отношения, не веду себя, как господин, назначающий главную супругу. Пока такая форма демократии срабатывает.

Бажена прилегла мне на грудь, потом приподнялась, опираясь на ладони так, что я очень остро ощущал касания ее отвердевших сосков, и спросила, томно улыбаясь:

– Мы тебе не надоели за ночь?

– Не-а. Ложись на меня.

– Я тебя раздавлю…

– Всю бы жизнь так давили! – фыркнул я.

Бажена осторожно легла сверху, прижалась… Что было дальше, дорисуйте сами. Одно скажу – утренний секс бодрит, как хорошая зарядка.

– Баженка, – начал я, когда отдышался, – как твой дед поживает?

– Хорошо! – мурлыкнула девушка. – Говорит, его арабы замучили, стекла требуют.

– Ну пусть помучается, ему за это деньги платят! Бажена… У меня тоже есть дед, и сейчас он в опасности. Сам не знаю, то ли в плену он, то ли в рабство попал. Я должен его спасти.

Бажена помолчала, а потом спросила:

– А ты надолго уедешь?

– Да нет, постараюсь за пару дней управиться.

– За пару? Так он что, рядом совсем?

– Дед далеко, но ты забыла, что я немножечко волхв? Поэтому не переживай за меня и скажи девчонкам, чтобы не беспокоились.

– Буду переживать…

Я поцеловал Бажену, а она была такая покорная, такая ласковая… В общем, наш разговор закончился тем же, с чего и начался. А два утренних секса все же сильней утомляют, чем бодрят… Но дай мне бог подольше так уставать!

* * *

Марине я тоже привез сувенирчик – кожаную куртку печенежской работы, вышитую бисером. Вышивка изображала птичьи лапы.

– Спасибо, – улыбнулась Ефимова.

– Пришло время, – сказал я серьезно.

– За… Антоном? – побледнела девушка.

– Да. Пойдете с нами?

– Ну, конечно!

– Тогда собирайтесь, а я к отрокам заскочу.

Надавав кучу приказаний и рекомендаций моим «офицерам», я отозвал Мала, Воиста и Линду в сторонку.

Все они уже разок побывали в будущем, хотя так и не узнали о том. В общем, люди проверенные, а мне такие и нужны. Мы, «волхвы», не в состоянии сами провернуть тайную операцию по «освобождению заложников» – отправиться за дедом могут только трое из нас. Надо будет оставить хоть одного у МВ, иначе как?

– Воист и ты, Линду, – сказал я, – мне потребуется ваша помощь. И мне, и остальным волхвам.

– Мы готовы! – ответили отроки дуэтом.

– Только учтите – это опасная затея…

– Тем паче! – ухмыльнулись оба.

– А я? – обиженно сказал Мал.

– А у тебя, Малко, особое задание – остаешься за меня, побудешь тысяцким до моего возвращения. Справишься?

Здоровенный Мал будто еще подрос на пядь.