Лучшая неделя Мэй - Роушин Мини

Он надеялся, что Бернард поправится. Он надеялся, что преступник будет найден. Он надеялся, что этот человек или несколько людей, совершившие это преступление, были ему незнакомы.

Шон

Полиция окрестила это нападение яростным. А также случайным, поскольку не было никакого мотива, не было никакой веской причины совершить нападение именно на Бернарда, если только нападавшего не оскорблял тот факт, что Бернард жил с другим мужчиной.

Полицейский, который с ними разговаривал, сообщил, что у них есть несколько ниточек. Первая – орудие, которым было совершено нападение. Тяжелый латунный подсвечник был оставлен на месте преступления. А вторая ниточка – анонимное письмо.

– Письмо? – спросил отец Бернарда, переводя взгляд с полицейского на Шона. – Какое письмо?

И камеры наружного наблюдения также сейчас проверяются на предмет улик. Полиция сделала объявление по радио, обратившись с просьбой к возможным свидетелям явиться в полицейский участок. Все произошло в оживленное время, магазины закрывались, люди возвращались домой. Есть вероятность, что кто-то что-то видел, и это сможет помочь.

Шон пытался вспомнить, а не видел ли он что-нибудь по дороге в магазин. Вокруг было много людей, обычный суетливый вечер пятницы, но он не заметил ничего необычного. Ничто не бросилось ему в глаза, никто не вел себя подозрительно, ничего такого Шон вспомнить не смог. Люди, просто торопясь, проходили мимо, кто-то даже в него врезался…

Дверь магазина оказалась приоткрытой, но тогда это не показалось ему чем-то необычным, так как Бернард ждал его. Разумеется, сейчас Шон понял, что не Бернард оставил ее открытой.

Мать Бернарда ушла из палаты, шепотом переговорив со своим мужем. После того как она вышла, Шон посмотрел на отца Бернарда, сидевшего с другой стороны кровати. Может, теперь, когда они остались вдвоем, тот будет более охотно разговаривать с ним? Но отец Бернарда продолжил игнорировать Шона до того момента, пока в палату не вошел полицейский и не велел им обоим выйти в коридор, где рассказал об имеющихся у полиции зацепках.

А Бернард так и не приходил в себя. Аппарат, стоявший рядом с его кроватью, продолжал дышать за него, бледное лицо оставалось неподвижным, глаза – закрытыми, а рука безвольно лежала в руке Шона.

Единственной молитвой, которую знал Шон, была «Господь – Пастырь мой», этой молитве Шона научила мать – польская католичка. И сейчас он читал ее, удивляясь, как легко вспоминались слова:

Господь – Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться.

Он заставляет меня лечь в зеленые пастбища:

Он ведет меня к водам тихим…

Шон старался сосредоточиться на словах, а вместо этого каждый раз, закрывая глаза, видел, как тяжелый подсвечник обрушивается на голову Бернарда.

Мэй

Снова никаких признаков жизни, когда она позвонила в звонок соседнего дома. Она вспомнила, как накануне вечером торопился Шон, как он спешил на встречу с Бернардом. Тогда ли все это произошло? Что было бы, если бы Шон пришел в магазин в другое время? Что было бы, если бы он пришел на пару минут раньше? Мэй старалась отбросить эти бесполезные мысли.

– Эй, котик, иди сюда, Джордж.

Она постучала серой миской по веранде – это всегда заставляло кота примчаться, где бы он ни был. И вот он пришел, слишком вальяжный, чтобы бежать вприпрыжку. Спокойно подошел к ней, появившись из-под изгороди, хвост поднят – по крайней мере, он рад видеть Мэй.

– Эй, привет. Ты голодный? – Но кот лишь понюхал корм – маленькие коричневые шарики, а потом потерся об нее, мурлыкая. – Слишком хорошо тебя кормят, вот что я тебе скажу.

Мэй погладила его рыжую шерстку. Он прижался к ее лодыжке и уткнулся головой в ее ладонь, это заставило Мэй снова пожалеть о том, что он больше не живет в ее доме. Повезло, что он хотя бы живет неподалеку.

Она выпрямилась и оглядела патио Бернарда. Что она может сделать, чтобы помочь? Одежда сохнет на веревке: она может отнести ее в дом и погладить – хорошо, что они оставили ей запасной ключ. И еще можно подстричь траву на лужайке; она попозже принесет газонокосилку.

Но сначала Мэй быстренько съездит в магазин и купит молока. Она выезжала на велосипеде в сторону ворот, когда увидела за воротами темно-синюю машину.

Темно-синяя «Мазда-626». Это была машина Джека и Пэм, Мэй помнила.

Она крепче сжала руль. Он ищет Пэм. Мэй скажет ему, что она ее не видела, и он уйдет. В конце концов, сейчас разгар дня.

Но вокруг никого не было. И на Бернарда нападение было совершено в разгар дня.

Хватит. Мэй слезла с велосипеда, когда Джек открыл ворота, но продолжала крепко держать руль. Зачем Джеку нападать на Мэй? Он просто ищет свою жену.

Он кивнул.

– Привет.

Мэй без улыбки кивнула в ответ.

– Джек?

Он выглядел больным и уставшим. Его глаза были налиты кровью, а сам он был смертельно бледным.

– Мэй, я пришел поговорить.

Его голос звучал подавленно. Она почувствовала мускусный аромат лосьона после бритья.

– Я… я не знаю, что именно рассказала тебе Пэм… – Джек сделал паузу и вопросительно взглянул на Мэй, которая смотрела прямо на него и молчала. Он вздохнул. – Слушай, я не виню тебя в том, что ты не хочешь со мной разговаривать. Это правда, я вел себя отвратительно, и я это признаю. Я понимаю, почему Пэм ушла… но, послушай, мне действительно необходимо с ней поговорить. – Он замялся и потер рукой лицо. – С тех пор как она ушла, я глаз не могу сомкнуть. Я не знаю, что мне делать. Я просто хочу с ней встретиться и сказать, как сильно я сожалею. – Он снова замолчал и умоляюще посмотрел на Мэй. – Ты мне не поможешь?

Мэй вспомнила испуганное лицо Пэм, слезы, которые катились по ее щекам. Ребенка, который не родится по вине Джека. Он, должно быть, не в себе, если думает, что Мэй собирается ему помогать. Она покачала головой.

– Извини, Джек, но я не знаю, где Пэм. Все, о чем она сообщила, когда позвонила, – это то, что она уезжает из Килпатрика и больше не будет у меня работать.

Мэй заставила себя смотреть ему прямо в глаза.

– Ты не встречалась с ней со среды? Она сюда больше не приходила?

– Нет. Она только позвонила.

– Когда она звонила?

Мэй притворилась, будто вспоминает.

– В четверг.

– Она сказала, где находится?

– Нет.

– Ясно… – Он медленно кивнул. – Ясно. Ладно. – Отвернувшись от нее, он добавил: – Что есть, то есть.

Не сказав больше ничего, он сел в машину и уехал.

Мэй подождала, пока он пропал из вида. Затем вытащила свой телефон и набрала номер Пэм.

Бернард