Лучшая неделя Мэй - Роушин Мини

– Слышала. Я только что услышала эту новость. Это ужасно. – Она замолчала. – Ты знаешь что-нибудь еще? Ты уже видела Шона?

– Нет, он, должно быть, в больнице. Я собираюсь пойти туда после обеда, если он сам не объявится здесь раньше.

– Когда что-нибудь узнаешь о состоянии Бернарда, сообщи мне.

– Конечно. Ты уверена, что у тебя все в порядке?

– Да. – Она подумала, будет ли у нее когда-нибудь все в порядке.

– И ты все еще собираешься уехать из Килпатрика?

Пэм вздохнула.

– Да, на некоторое время точно. Я знаю, что это выглядит как бегство, но… это только на время. Да, Мэй, я не забыла про завтрашний ужин в честь твоего отца.

– Ах, это, об этом не беспокойся. Ты уже достаточно…

И тут Пэм прорвало.

– На самом деле, Мэй, мне нужно чем-то заняться, а это как раз мне поможет, я уже все продумала. Конор может привезти меня к тебе к четырем, а забрать позже. Он очень ответственный, я знаю, он не будет возражать, тем более что по воскресеньям он не работает.

Что может с ней случиться, если Конор отвезет ее туда и обратно, а вокруг будет толпа людей? И поездка к Мэй поможет немного отвлечься от мыслей: долгие размышления явно не идут Пэм на пользу, раз она уже начала допускать, что Джек замешан в нападении на Бернарда.

Конечно, Джек не мог этого сделать – эта идея была полнейшим абсурдом.

Хильда

Она вылила сваренное всмятку утиное яйцо на кусочек тоста. Такая лень. Уже почти полдень, а Хильда все еще в халате, и завтрак на столе, тогда как следовало бы уже готовиться к обеду.

Хотя кому какое дело? Кто ее тут видит, пожилую женщину, сидящую воскресным утром у себя на кухне? Хильда взяла вилку, подцепила ею яйцо и стала наблюдать за тем, как темный желток медленно растекается по поверхности тоста. Это такая роскошь, когда не нужно никуда торопиться. Хильда потянулась за солонкой.

Такая ужасная новость. Хильда лежала в кровати и в полудреме слушала радио, пока не услышала слово «Килпатрик». Куда катится мир? Она подумала, знали ли Филип и Мэй этого парня. Теперь для Мэй небезопасно появляться на улице поздним вечером, даже если она в сопровождении нескольких собак. А собаки, наверное, маленькие пудели или…

В дверь позвонили. Хильда посмотрела на входную дверь, испытывая легкое беспокойство. Кто это мог быть? Точно не Бетти – сегодня утром ее смена в благотворительном магазине. Хильда надеялась, что это кто-нибудь незнакомый. Завтрак остынет, пока она будет разговаривать с гостем. Она поставила на стол солонку и направилась к двери.

На пороге стояла ее дочь Терри со своим мужем. Оба держали в руках сумки, и у обоих на лицах красовались широкие улыбки.

Джек

Во рту дико пересохло. В спальне воняло от его несвежего дыхания, а повернувшись в кровати, он почувствовал запах своего немытого тела. Слава богу, наступили выходные, и он мог оставаться в кровати столько, сколько захочется, ему не придется снова притворяться больным, чтобы не идти на работу.

Необходимость врать его не напрягала, он просто очень не хотел снова разговаривать с Дженис, этой шалавой, сидящей на ресепшен, которая при любой возможности тыкала ему в лицо свои сиськи, едва прикрытые яркими топиками. Дженис, скорее всего, отлично поняла, что он притворяется больным, но настоятельно порекомендовала ему оставаться в постели и пожелала скорейшего выздоровления. Наверняка ей хотелось оказаться там с ним вместе.

Он был не против как-нибудь навестить Дженис – развернуть ее к стене и сорвать один из ее вызывающих топиков. Он был готов поспорить, что ей бы это понравилось. Наверняка она это любит. Любит, когда кто-нибудь ее разворачивает к стене и показывает, кто тут главный. Большинству женщин нравится такое грубое обращение, даже если они в этом не признаются.

Его голова зудела, и он протянул руку, чтобы ее почесать. Заметил ссадины на своих кулаках и засохшую кровь на ладони. Наверное, упал вчера ночью или во что-нибудь врезался. Он потер лицо и почувствовал, как колется щетина. Сколько сейчас времени? Он повернулся в сторону часов на радио и вздрогнул от боли, пронзившей голову.

Половина первого – господи, как поздно. Во сколько он лег? У него не было ни малейшего представления, он смутно помнил, как добрался до дома и зачем-то открыл бутылку вина, которую нашел в холодильнике. Это было дерьмовое решение.

Джек застонал. Неудивительно, что он себя так паршиво чувствует. Не нужно было начинать пить так рано, около четырех вечера, а тем более на голодный желудок. Сам нарвался на неприятности. Джек надеялся, что не наделал никаких глупостей.

Это все из-за Пэм, вот к чему привело ее бегство. Из-за нее у него в голове каша, из-за нее он начал пить, хотя все, чего он хотел, – это заботиться о ней, обеспечивать ее безопасность.

Он знал, каковы мужчины, знал, что достаточно полунамека – и какой-нибудь мужчина украдет ее у него.

Может быть, Джек в этот раз и перегнул палку, но даже если и так, разве это преступление? Возможно, он видел опасность там, где ее не было? Но каждый может ошибиться, разве нет?

То, что он ударил Пэм той ночью, было ошибкой. Но она наврала ему, сказала, что встречается с Кармел в кофейне. А он сразу, по голосу понял, что Пэм врет: она совсем не умела врать, даже если бы от этого зависела ее жизнь, она бы себя выдала. Поэтому он слинял с работы пораньше, сказав всем, что у него разболелся зуб, и стал ждать около школы, пока не появилась Кармел. Джек проследил за ней до самого паба, а потом сидел в машине, пока не нарисовалась Пэм.

А на что она рассчитывала, когда так его обманула? Что ему оставалось думать? А то, что она сняла в пабе джемпер и осталась в одной футболке, которая так плотно обтягивала ее грудь, что можно было рассмотреть форму бюстгальтера… а еще помада, Джек ведь специально просил Пэм не пользоваться помадой.

Это все из-за помады, из-за нее у него возникло желание схватить Пэм за волосы, притащить домой и преподать ей хороший урок. Джек не понимал, как ему хватило сил сидеть там и разговаривать с ними обеими, как будто ничего не случилось – в основном, конечно, он разговаривал с Кармел. Пэм почти ничего не произнесла, так как сразу после его появления поняла, что у нее проблемы.

Но, когда она упала на пол после единственного легкого удара, Джек перепугался до смерти. Он этого не ожидал. А потом она схватилась за живот, и началась вся эта история – может быть, у нее пришли месячные? Но все равно она притворялась, что ей очень больно, это уж точно.

И все же Джек решил до конца ночи ее не беспокоить, он почистил ковер, так тщательно, как только мог, а потом сам приготовил себе фасоль с тостами. Потом он подумал, что, может быть, стоит принести Пэм немного еды, но затем решил оставить ее в покое – если она проголодается, то сама спустится вниз. Но она не спустилась.

Утром Джек не хотел уходить на работу и волновался от того, что ему приходится оставлять Пэм одну, она могла наделать глупостей, а потом он решил забрать ее деньги и карточки. Он не собирался забирать их насовсем – конечно, нет. Это была просто мера предосторожности на тот случай, если у Пэм появится какая-нибудь неправильная мысль, только и всего. Если бы он вернулся домой и обнаружил, что Пэм все еще в кровати, он вернул бы их обратно, а она бы ничего не узнала.