Homo commy, или Секретный проект - Игорь Харичев

– Ладно. Уговорил. Мы можем взять разные блюда тебе и мне. Так я смогу попробовать больше.

Заказ был сделан. Коротали время с немецким пшеничным пивом.

– Что это у тебя телефон молчит? – не без удивления спросила Наталья Михайловна.

– Я его выключил.

– Это не опасно? Вдруг что-нибудь случится. – Ирония наполняла ее голос.

– Не случится. Всё расписано. Пусть выполняют. А я сегодня отдыхаю.

Потом настал момент истины.

– Как? – азартно спрашивал Григорий, глядя на нее. – Это не вкусно? Если ты скажешь, что это не вкусно, ты мой враг на всю жизнь.

– На самом деле вкусно. Хотя ты и не профессор Преображенский.

– Я лучше. – Веселье наполнило Григория. – Он превратил собаку в Шарикова, а я делаю из шариковых представителей отечественного истеблишмента.

Ее реакция была мгновенной:

– Представляю, во что превратился отечественный истеблишмент.

– Неужели ты думаешь, что его можно испортить?..

Когда принесли счет, Наталья Михайловна привычно достала кошелек.

– Брось эти свои штучки, – рассердился Григорий. – Сегодня я плачу.

Кошелек вернулся в сумочку.

Послересторанный выход на улицу увенчался обсуждением дальнейшей программы:

– Вариантов несколько, – сообщил Григорий. – Можно сходить в Школу современной пьесы. Там все постановки интересны. Кроме того, Иосиф Райхельгауз мой приятель. Без контрамарки не оставит. Можно в «Сатирикон». Костю Райкина я тоже знаю. Можно поступить без выдумки – отправиться в Большой театр.

– Почему – без выдумки?

– Гости Москвы традиционно прутся в Большой.

– А если человек любит оперу, балет?

– Значит, в Большой?

Она медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Нет. В следующий раз я непременно схожу в Большой. Но не сегодня. Поехали туда, куда тебе больше хочется.

Когда они сели в машину, Григорий поинтересовался:

– Ты сказала: не сегодня. Почему не сегодня?

Она глянула на него с легкой улыбкой.

– Не хочу, чтобы ты скучал рядом со мной.

Движение машины закончилось у темно-серого здания, стоявшего на углу Трубной площади и Неглинной – Школы современной пьесы. Григорий направился к служебному входу. За дверью деловито бросил:

– К Райхельгаузу.

– А вы договаривались? – пожилой вахтер смотрел на него испытующими глазами.

– А как же.

Сработало. Насчет того, что Райхельгауз его приятель, Григорий приврал. Но они были знакомы.

Он разыскал известного режиссера в кабинете. Разумеется, тот был занят. Какие-то люди наполняли окружающее пространство. Звучали многие голоса. Решались сложные проблемы. Григорий протиснулся к столу.

– Иосиф, привет.

– A-а, Григорий. Привет. – Иосиф добродушно улыбнулся. – Какими судьбами?

– Я сейчас живу за пределами столицы. Занимаюсь выборами. Всего на один день вырвался в Москву. И к тебе. Прикоснуться к настоящему искусству. Помоги с контрамарками.

Его слова были восприняты благосклонно.

– Сколько?

– Две.

Режиссерская рука подала ему два кусочка бумаги. При том, что глаза уже смотрели в другую сторону. Выпустив слова благодарности, Григорий покинул кабинет, помахал контрамарками перед Натальей Михайловной.

– Всё в порядке.

На стыке двух дней Григорий и Наталья Михайловна сели в поезд. Двухместное купе стало их пристанищем на ближайшую ночь. За окном проистекала обычная вокзальная жизнь.

– Ты когда-нибудь занималась любовью в поезде?

– Нет.

– Я тоже не занимался. Тем более надо попробовать. Это романтично – под стук колес.

Вокзал поехал в сторону, освобождая место для другой картинки. Замелькали московские дома, озябшие, с потушенными окнами, улицы, окрашенные бледным светом. Железнодорожный состав демонстрировал свое стремление к целенаправленному движению.

Они попробовали вагонную любовь. Это им понравилось. А потом был крепкий сон.

Утром состоялось возвращение в привычную предвыборную жизнь.

– Твоя идея осуществилась, – с мягкой улыбкой проговорила Наталья Михайловна, когда они вышли на перрон. – Ты доволен?

– Да. А ты?

– Я? – Она добродушно усмехнулась. – Довольна. Спасибо за интересный, насыщенный событиями день. И за его прекрасное завершение.

– Ты про секс в поезде? – игриво спросил Григорий.

– Нет. Я про Дон Кихота в театре твоего приятеля… Впрочем, секс в поезде мне тоже понравился.

Машина ждала их на привокзальной площади. Григорий завез Наталью Михайловну в галерею, а потом направился в штаб.

Он сходу окунулся в работу. Андрей доложил, что спецгруппа сформирована. Люди готовы к выполнению ответственной миссии. С одновременным получением тысячи рублей за ночь.

– Когда начнем? – спросил Андрей.

– Завтра. Текст помнишь?

– Да. «Кто против Квасова, тому смерть». Я его записал и передал Алексею.

– Осторожность – самое главное. Чтобы никаких концов, которые к нам ведут. Понял?

– Зачем повторять? Сделаем всё как надо.

После этого пришел Максим с новыми текстами.

Григорий читал, делал пометки, правил.

– Как Москва? – полюбопытствовал Максим.

– Нормально. Что, соскучился?

– Да.

– Потерпи, осталось немного… – Григорий ткнул пальцем в абзац. – Неудачное место. Поработай над ним. Всё. Больше у меня нет времени. Исчезаю.

Поначалу Григорий отправился в церковь, расположенную неподалеку. Дверь в храм была не заперта. Под старыми сводами царило запустение. Последствие того, что здесь долгие годы занимались вовсе не религиозными делами. Стены были побелены, но не расписаны. Иконостас, недавно восстановленный, из простого дерева, нес на своей поверхности множество провалов – не нашлись еще иконы, чтобы занять соответствующие места.

В трапезной пожилая женщина энергично чистила большой медный подсвечник. В ответ на вопрос, где батюшка, она махнула в сторону алтарной части.

Священник стоял в углу, спиной к залу. Читал какую-то книгу.

– Можно вас побеспокоить?

Священнослужитель спокойно повернулся. Он был молодой, рыжеволосый, с редковатой бородкой.

– Слушаю. – Голос у него был приятный, раскатистый.