Кодекс самурая - Макс Глебов

Дополнительной проблемой стали гранатометы, появившиеся у немецкой пехоты пару месяцев назад. Прекрасно понимая, что взламывать оборону пехотных дивизий советские войска будут с помощью концентрированных танковых ударов, немцы постарались максимально насытить передовые части противотанковыми средствами.

«Панцерфауст» сильно уступал советскому аналогу по прицельной дальности, но все равно создавал танкистам Красной армии массу проблем. С самого начала наступления передовые танковые корпуса начали нести серьезные потери, и Ватутин был вынужден изменить тактику. Немецкие позиции обрабатывались артиллерией и авиацией с постепенным переносом огня вглубь обороны противника, и лишь под прикрытием огневого вала в атаку шли танки и следовавшая за ними пехота.

Люфтваффе тоже не осталось в стороне от сражения, и над восточным берегом Днепра развернулись ожесточенные воздушные бои, а наступающие советские части постоянно подвергались ударам с воздуха. В результате скорость продвижения резко замедлилась, и фактическое развитие наступления сразу стало отставать от запланированного графика.

Тем не менее, Жуков категорически запретил моей армии вступать в бой на этом этапе сражения.

– Генерал-полковник, – жестко бросил он в трубку, когда я попытался предложить Ватутину помощь, – здесь мы разберемся сами. Ваша армия нужна мне на Днепре во время форсирования, чтобы ни одна сволочь… Вы хорошо меня слышите? Чтобы ни одна сволочь не смогла сбросить бомбы или накрыть тяжелой артиллерией переправляющиеся войска и понтонные мосты, по которым пойдут наши танки. Вы меня поняли?!

– Так точно, товарищ маршал! – по-уставному ответил я, прекрасно понимая, что спорить бесполезно, да и не нужно. В данном случае Жуков был совершенно прав.

Больших потерь в танках удалось избежать, но отчасти немцы своего добились – к Днепру армии Ватутина вышли только через четверо суток и уже не столь свежими, какими они были в начале наступления, да и снарядов советские артиллеристы расстреляли в разы больше, чем было запланировано потратить на первом этапе сражения.

Немедленно встал вопрос о форсировании водной преграды. Семьсот метров очень холодной воды – весьма серьезное препятствие, особенно если с более крутого западного берега вся река насквозь простреливается артиллерией и минометами, а над головами вышедших к Днепру войск регулярно зависают пикирующие бомбардировщики противника.

И на севере, и на юге от столицы Советской Украины ударные группы вышли к реке в полосе около двадцати километров. «Восточный вал», построенный немцами на западном берегу, конечно же, не был линией Мажино, но к его созданию военные инженеры Рейха подошли достаточно основательно. И все же основу немецкой обороны составляли древесно-земляные укрепления, изредка разбавленные капитальными бетонными ДОТами.

– На связи товарищ маршал! – доложил дежурный офицер, и я принял из его рук телефонную трубку.

– Нагулин у аппарата.

– Твой выход, генерал-полковник. Форсировать Днепр будем этой ночью в свете прожекторов. К вечеру как раз подтянутся понтонные части. Мне нужно, чтобы замолчали немецкие тяжелые гаубицы, и чтобы утром высадившиеся войска не сравняли с землей пикировщики. Задача ясна?

– А немецкие укрепления на западном берегу?

– У Ватутина достаточно артиллерии. Днем его артполки пристреляют цели, а перед началом переправы отработают по ним тремя боекомплектами.

– Товарищ маршал, разрешите внести предложение.

Пару секунд в трубка хранила молчание, но потом Жуков неохотно бросил:

– Слушаю.

– Не нужно ночью. К такому варианту немцы наверняка готовы. В темноте на воде цели отлично видны в свете «люстр». Наши прожектора немцы быстро выбьют – у них там все давно пристреляно, а дальше их пулеметчики и артиллеристы будут расстреливать наши плавсредства, как в тире. Понесем неоправданные потери, и не факт, что сможем высадиться на правый берег.

– А днем ко всему этому прибавятся еще и налеты «лаптежников», – резко возразил Жуков, – Считаете, это поможет нам форсировать реку?

– Не будет там немецких бомбардировщиков. И истребителей тоже не будет. Товарищ маршал, у меня здесь две с половиной сотни турбореактивных «Илов». Если завтра использовать их на южном участке форсирования, а послезавтра – на северном, мы получим подавляющее господство в воздухе над районами высадки. А ночь – лучшее время для удара по позициям немецкой артиллерии. Если вы одобрите этот план, я обещаю, что к завтрашнему утру по переправляющимся войскам ни одна немецкая тяжелая гаубица выстрелить не сможет. Ну, и прямо перед началом форсирования, «Илы» обработают береговые укрепления немцев бомбами объемного взрыва, а если что-то там все же уцелеет, к середине дня ближе к реке подтянутся гаубицы генерал-майора Цайтиуни и добьют остатки сопротивления.

– Предлагаете сдвинуть на сутки форсирование Днепра на северном участке? – Жуков все еще сомневался, но чувствовалось, что сходу отвергать мое предложение он не собирается, – Мы и так отстаем от плана. Товарищ Сталин не слишком доволен нашими успехами. С другой стороны, что-то подобное вы уже применяли при переправе через Волхов в операции по прорыву блокады Ленинграда. Тогда это привело к успеху, правда в масштабах корпуса, а не целого фронта.

– Тогда у меня и силы были совсем другие, товарищ маршал. А сейчас я могу не только обеспечить подавление обороны немцев на правом берегу и прикрытие переправ, но и нанести ракетные удары по корпусным и армейским штабам противника. Дезорганизация управления никогда не шла на пользу обороняющимся.

– Говорил же я Шапошникову, что вас надо было раньше выдергивать из Китая и привлекать к планированию операции, – спустя несколько секунд ответил Жуков, в голосе которого звучала неприкрытая досада. – А теперь из-за неверного учета особенностей боевого применения нового оружия придется все менять на ходу, и непонятно еще, что Верховный на это скажет. Готовьте авиакорпус к ночному вылету, генерал-полковник. Пока будем работать по вашему варианту, если, конечно, нам Ставка по рукам не даст.

***

– Русские вышли к Днепру только на двух участках, – констатировал Манштейн, глядя на висящую на стене карту, – хотя предполагалось, что они попытаются захватить сразу несколько плацдармов выше и ниже Киева. Впрочем, некоторые из присутствующих здесь офицеров высказывали сомнения по поводу обоснованности такого предположения, считая, что красные предпочтут концентрацию усилий всего на двух направлениях. Как ни странно, правы оказались сотрудники Абвера, чья специализация – разведка, а не стратегическое планирование. И это при том, что еще совсем недавно по их же данным русские войска собирались переправляться в пяти-шести разных точках. Почему они вдруг изменили свое мнение?

Манштейн остановил взгляд на генерале Рихтенгдене и полковнике Шлимане.

– Герр генерал-оберст, к сожалению, перед самым началом русского наступления Абвер лишился очень важного источника информации, позволявшего нам предоставлять вермахту столь точные сведения о перемещениях русских войск. Надеюсь, это лишь временная неудача, но в данный момент мы располагаем гораздо более скудной информацией о противнике, чем еще несколько дней назад. Высока вероятность, что русские знали о нашей осведомленности об их намерениях. На их месте я бы тоже не стал действовать по старому плану, зная, что он известен противнику. Исходя из этого, решение русского командования выглядит достаточно логичным.