Я в порядке, и ты тоже - Камилла Пэган

через расселины. На последних кадрах ее дочь, живая и здоровая, и теперь уже самостоятельно бродившая по горам, шла по следу матери. Как сказал рассказчик, находясь на расстоянии нескольких миль друг от друга, они будут жить параллельной жизнью и, вероятно, больше никогда не увидят друг друга.

– Мамочка, почему ты плачешь? – спросил Майлз, когда на экране пошли титры.

– Я не плачу… – шмыгнула я носом. – Ладно, плачу. Мамочке немного грустно.

– Из-за тети Дженни? – спросила Стиви.

– Да, – сказала я. Из-за Дженни и Мэтта, и из-за Сесили, и из-за своего отца, и из-за своего брака, и… ну, почти из-за всего, поняла я, пока по моему лицу продолжали течь слезы.

В тот же момент Стиви и Майлз забрались на меня, обнимая своими тощими руками.

– Все хорошо, мамочка, – сказал Майлз, вытирая мне лицо ладонью.

– У Сесили еще остался папа, – сказала Стиви.

Странно, как вдруг ниоткуда наплывают воспоминания, я поймала себя на том, что думаю о том времени, когда Ник, учившийся в начальной школе, избил мальчишку из моего класса. Тот издевался над ним, как практически над всеми другими. Директор школы вызвал меня к себе в кабинет, потому что в школе не могли дозвониться до нашего отца и Ник настаивал, что ему нужна я.

Я не помню, что сказала директору, но, должно быть, я была убедительной, на время заменив родителя, потому что Ника не исключили из школы. Наш отец так и не узнал, что случилось в тот день. Тогда мы вздохнули с облегчением, но, когда я оглядываюсь в прошлое, мне кажется, что это нельзя было назвать удачей.

– Ты права, малышка, – сказала я Стиви. – У Сесили действительно еще остался отец. – И у меня пока есть мой. Если только этого достаточно.

Глава 23

Я добавляла в отчет последние штрихи – что, надо сказать, делала, одновременно просматривая социальные сети Кристины и пытаясь проследить, стали ли ее селфи чуть печальнее теперь, когда они с Санджеем не контактировали, – когда в мою дверь на полной скорости влетел Расс.

Я посмотрела на него поверх компьютера.

– Расс, я бы была тебе очень благодарна, если бы ты стучал, прежде чем врываться ко мне.

– Фюйть! Кому-то надо пропустить стаканчик. К счастью для тебя, корпоративный коктейль начался пять минут назад. – Он намекал на вылазку, запланированную нашими коллегами.

Как они сказали, понедельник – это еще одна пятница. Даже если это было так, мне не хотелось проводить фальшивую пятницу со своими сослуживцами. Они мне очень нравились, но они нравились бы мне еще больше, если бы я не видела их чаще, чем свою семью.

– Пару стаканчиков, – сказал Расс, ошибочно принявший мое молчание за отказ.

– Ты знаешь, что я думаю об этой забегаловке, где подают жареные крылышки, – вяло проговорила я. В моей памяти было еще свежо замечание Иоланды по поводу личного общения, и я уже знала, что пойду. Я должна была доказать, что являюсь командным игроком – разок можно и съесть крохотное крылышко огненно-оранжевого цвета.

Расс понизил голос:

– Ты же знаешь, что в следующем месяце у нас переаттестация. Никто не заставляет тебя организовывать бесполезные вечеринки, но, если говорить серьезно, тебе подобные мероприятия пойдут на пользу.

Гораздо больше пользы от того, что я приношу миллионы долларов чистого дохода от пожертвований.

– Я понимаю, Расс. Я пойду пропустить стаканчик, но только один, – сказала я, хотя не оговаривала этот момент с Санджеем. – Дай мне минуту.

Расс не сдвинулся с места, нависая над моим столом, поэтому я жестом отогнала его.

– Я не собака, Пенни, – сказал он, выходя из моего кабинета. – Ты не можешь прогонять меня, – рявкнул Расс уже за дверью.

Я не смогла удержаться от смеха. Только я успела взять себя в руки, как Санджей снял трубку.

– Это я, – сказала я. – Компания моих коллег собирается пойти выпить в одно место, где подают жареные крылышки, а я должна продемонстрировать, что я – командный игрок. Ты не против, если я задержусь на часок? Я знаю, мы говорили о том, что тебе нужно подготовиться к следующему собеседованию.

– Конечно, нет, – сказал он. – У меня есть еще два дня для подготовки. Со мной все будет в порядке.

– Замечательно, спасибо тебе.

– Повеселись. И, Пенни?

– Да?

Он помолчал.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – сказала я.

И так оно и было. Только мне хотелось, чтобы наши отношения не были такими напряженными. Мне хотелось придумать изящный способ укрепить нашу супружескую связь, а не просить Санджея о том, чтобы он был честным.

Потому что, когда я закрыла браузер, в котором была открыта фотография соблазнительно улыбающейся Кристины, сидящей за пианино, я знала, что не выдержала бы еще одной правды.

* * *

Я думала о Санджее, когда в баре ко мне подсел Расс. Он поднял руку, и бармен, которому я подавала знаки уже минут пять, неторопливо подошел к нам.

– Чем могу служить? – спросил он.

– Я уступлю даме, поскольку она ждет дольше, – сказал Расс. – Пенни? Что этот милый парень может принести тебе?

Мне не хотелось, чтобы мне приходили на помощь. Однако выпить было надо.

– Водку с тоником и лаймом, пожалуйста.

– И разливной индийский светлый эль, – добавил Расс, протягивая бармену свою кредитную карточку. – Можно открыть счет и записать на него то и другое?

– Конечно, – сказал бармен.

– Спасибо, – сказала я Рассу. – Тебе не следовало этого делать. В смысле, ты не должен был этого делать.

Он сверкнул на меня широкой белозубой улыбкой.

– Я бы мог сказать, что это самое малое, что я могу сделать ради того, чтобы вытащить тебя в это отвратительное заведение, но это производственные расходы.

– Вот это да, спасибо, – пробубнила я. Как только я поняла, что он улыбается, мои губы снова сложились в прямую линию. В течение нескольких недель между нами ощущалось какая-то натянутость. С одной стороны, он вел себя так, словно хотел подставить меня перед боссом и главным меценатом. С другой – с тех пор как умерла Дженни, он не раз приходил мне на помощь. И купил для меня великолепные цветы, и говорил со мной о Дженни, мне это нравилось.

Означало ли это, что я виновата перед Сан- джеем?

Вернулся бармен с нашими напитками. Отхлебнув большой глоток из своего бокала, Расс вытер рот ладонью.

– Как ты после смерти своей подруги? – спросил он. Он не отрывал глаз от моего лица, что показалось мне слишком интимным, даже несмотря на то, что в спортивном баре была