Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

– Гм, – промычал тот. – Конечно.

Саба пожал ладонями вместо плеч.

– Бьен а. Может, принести поесть?

Собравшиеся зашевелились. Тс же люди остались на тех же местах, но движение изменилось. Холден, дотянувшись, нежно поцеловал Наоми в щеку. Та наклонила к нему голову, словно всего лишь отвечала на ласку.

– Что за фигня? – зашептал ей Холден. – Чем я так разозлил Бобби? Нарочно ничего такого не делал.

Наоми покачала головой – так слабо, что только он ощутил это движение.

– У нее спроси, что не так. Но ты прав – что-то есть.

Голоса в комнате возвышались и затихали, как птичий щебет. Обрывок разговора между Амосом и Клариссой донесся до кого-то из людей Сабы, заставил его переключиться на другую тему, и вскоре Саба обратился с тем же к Алексу. Начав с: «Власти обычно получают то, чего хотят. А если им ничего не нужно, очень скоро начинают вас пинать, чтобы делали, что вам сказано», перешли к: «С внутряками было проще, те хотели разбогатеть и заполучить дорогие игрушки», а потом: «А чего, собственно, хочет Лакония? Чего ради они это затеяли, а?» Все обращались ко всем, не замечая, слушают их или нет.

Холден, наблюдая за происходящим, ждал, когда скажет свое слово Бобби. Если человечество когда-нибудь разовьет ульевое сознание, спаяют его воедино не материальные мозговые связи, а сплетни и вечеринки.

– Эй, Холден. – Бобби тронула его за плечо. – Можно тебя на минутку?

– Еще бы. – Он со скрипом распрямился.

Бобби неторопливо тронулась в сторону коридора, и Холден последовал за ней. Снаружи было прохладнее и не так ощущалось, что воздухом уже кто-то подышал. Стены были раскрашены в дюжину цветов, обозначая скрытые за ними провода и трубы. Карта, нанесенная прямо на землю.

Бобби задержалась на выходе из сервисного коридора в главный. Голоса отсюда слышались неразборчивым ропотом, но не затихали. В узком коридоре Бобби могла бы прислониться к двум стенам сразу – по плечу на каждую. Она размяла кулаки, как боец перед выходом на ринг. В былые времена, когда они только познакомились, Холден робел перед устрашающей великаншей. Постепенно она вросла в его сознание, найдя место, где была просто самой собой. И только иногда вспоминалось, что Бобби – профессиональный воин, отлично обученный силовым приемам.

Лицо ее сосредоточено заострилось. Бобби то ли решала трудную задачу, то ли сдерживала убийственную ярость. Эти два состояния у нее выглядели одинаково.

– Эй, – окликнул Холден, – о чем думаешь?

Она переключилась на него и кивнула так, словно он сказал что-то стоящее согласия.

– Так ты здесь, чтобы помогать или чтобы остановить?

– Ну, – задумался Холден, – пока ты не спросила, я бы сказал «помогать», но чую, что вопрос с подвохом. Я что-то упустил?

Бобби выставила ладонь, словно призывала притормозить, но, кажется, жест относился столько же к ней, сколько к нему.

– Я соображаю на ходу, так что…

– Понял, – сказал Холден. – Как бы там ни было, выкладывай. Подумаем вместе.

– Другие люди. Такие, как я. От нашего прихода не обязательно что-то меняется. С тобой иначе. Ты либо помогаешь, либо удерживаешь. Среднего не дано.

Холдену стало не по себе, он скрестил руки на груди.

– Это… это насчет тебя и «Роси»? Так тут ничего не меняется. Мы с Наоми…

– Да, – перебила Бобби, – именно так. Смотри, видел, сколько раз прерывали собрание? Люди заскакивали на минутку, даже если могли бы обойтись связью через терминал. Или вообще обойтись.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Холден. – Но это не из-за меня.

– Именно из-за тебя. Джеймс Холден, возглавивший сражение против Свободного флота. Не позволивший «Протогену» уничтожить Марс. Капитан первого прошедшего сквозь Кольцо корабля. Объединивший Илос перед лицом полусотни разновидностей обрушившегося с неба дерьма. Стоит тебе войти в комнату, и ты оказываешься центром вращения.

– Я не нарочно, – сказал Холден.

– Когда ты объявился, мы с Амосом готовились с боем пробивать себе дорогу в дела подполья. Но тут вошел ты, тебя узнали, и вот мы уже в самой сердцевине заговора. Даже если бы я проникла в него, я бы днями и неделями доказывала Сабе и его людям, что мне можно доверять. Ты получил доверие даром, а мы все пошли в нагрузку. Того, что я капитан «Росинанта», не хватило на такое серьезное отношение, которое тебе досталось просто так.

Холдену хотелось поспорить. Возражения уже копились в груди, но не хватило духа высказать их вслух. Бобби была права.

– У меня есть идеи по сбору сведений о Лаконии, – продолжала она. – Это должно стать первым шагом. И двигаться надо быстро. Саба с его людьми? Им кажется, что все осталось, как было до открытия врат. Что бы ни говорили, они ждут, что все устаканится и станет для них образом жизни, как раньше. Заметил, они уже называют лаконцев «внутряками»?

– Да, заметил.

– Но тут ты был прав. Перед нами очень маленькое окошко. Так как насчет «делать то, что я считаю по-настоящему нужным»? Идея должна исходить от тебя.

– О’кей, тут я малость сбился. О какой идее речь?

– Я про то, чтобы тебе подхватить мое предложение, проплясать обратно и представить его как свое.

Холден не знал, смеяться или хмуриться, поэтому совместил.

– Нет, и не подумаю, – отрезал он. – Скажи сама, что считаешь нужным, а я тебя поддержу. Но приписывать себе твои идеи не собираюсь.

– Если идея будет исходить от меня, – возразила Бобби, – выйдет, как с первым знакомством. Мне ее придется пробивать. А тебя сразу услышат. В твоих устах она будет иметь вес, какого не имеют простые дьявольски правильные мысли.

За спинами у них лязгнуло: то ли открыли люк, то ли уронили какой-то инструмент. Холден не обернулся. Неловкость, которую он испытывал до того, сменилась другой неловкостью, но меньше не стала.

– Мне это не нравится, – сказал он. – Даже думать не хочу, что тебя будут уважать меньше меня. Это полная чушь. Я скажу Сабе, что…

– Помнишь последний раз, когда мы пели караоке с Жизель? Как раз перед тем, как они с Алексом разбежались.

– А как же, – кивнул Холден.

– Певца помнишь? В смысле – оригинального исполнителя. Кто исполнял эту песню?

– М-м, – протянул Холден. – Группа называлась «Куртагам». Певец… какой-то Питер? У него еще один глаз стальной.

– Пётр Вукчевич, – напомнила Бобби и кивнула. – Ну а бас-гитарист?

Холден рассмеялся было, но сразу посерьезнел.

– Ну? – спросила Бобби.

– Да, о’кей. Дошло. Хотя мне не нравится. Я значу не больше любого другого. Разыгрывать, будто все важное идет через меня или оно не в счет… Не знаю. Буду чувствовать себя подонком.