Забытое слово - Оксана Николаевна Виноградова

– Я здесь! – громко закричала я, и мужик как-то сразу обмяк.

Прошло несколько секунд, и сверху раздался Ленькин голос:

– Мужик! Ты че, в натуре?

Ленька пнул его в бок; он свалился с меня, отполз метра на два, вскочил на ноги и побежал.

Ленька с Варей взяли меня под руки и подняли. Рукав блузки был порван.

– Он что-нибудь сделал? – со страхом спросила Варя.

– Нет. Спасибо.

Я отряхнулась и пошла к дороге, поддерживаемая Варей и Ленькой.

Пройдя метров двадцать, я заревела. Они стали утешать меня, и я взяла себя в руки.

Минут через сорок мы были в городе, а еще через полчаса я была дома. Вымылась, выспалась и весь следующий день учила русский язык.

А на следующий день, утром, я, вся красивенькая и опрятно одетая (кстати, синяк не появился), приехала в областной центр сдавать последний экзамен.

Я ответила на все вопросы доставшегося билета без запинки, но одна из тетенек в комиссии спросила меня что-то еще. Это сбило меня с толку, и ответ был путаный. Все тетеньки, входившие в комиссию, переглянулись, и та, которая спросила, сказала: «Девять баллов». Я, как в тумане, вскинула голову и сказала: «Мне этого мало». Тетенька пожала плечами. Не успела я осознать ее реакцию, как другая тетенька, подряхлее и поавторитетнее, громко отчеканила: «Я хочу этой девушке поставить десять баллов». И ей никто не возразил. «Иди, иди, – сказала она мне. – Десять баллов».

Ни результаты, ни кошельки других абитуриентов не помешали случиться чуду: я поступила в университет!

Катя и Аня, с которыми я училась на подготовительном, тоже поступили. Аня – на исторический, Катя – на филологический, только дневной. Но для этих девчат поступление в университет было закономерностью, для меня же – случайностью.

Итак, я стала заочной студенткой первого курса филологического факультета. В первый день зачисления нас, будущих филологов, собрали в холодной аудитории, поздравили, сообщили дату начала сессии и, обрисовав перспективы, попрощались. Не веря своему счастью, я вышла в числе других студентов из аудитории и тут же натолкнулась на Ирину Родионовну. Она мельком взглянула на меня и хотела пройти мимо, но я перегородила ей дорогу:

– Я поступила, Ирина Родионовна.

– Да?

– Да.

– Поступить мало, надо еще и учиться! – фыркнула она и пошла дальше.

Ну что за женщина! Впрочем, я всегда остаюсь ей благодарной за то, что свернула мою дорогу на филологию.

Выйдя из университета, я медленно поплелась на вокзал. Я знала, что если не побегу, то опоздаю на поезд, но мне хотелось на него опоздать.

Когда я дошла до вокзала, поезд ушел, и в моем распоряжении была куча времени. На улице казалось чрезвычайно тепло после холодной аудитории, светило солнце, и несказанно хотелось жить. Я купила бутылку пива, открыла ее, села на лавочку. Потом достала плеер, позаимствованный на время у Леньки, надела наушники и отхлебнула из бутылки. Развеселая музыка лилась мне в уши, но мне было ни грустно, ни весело.

В голове вертелись обрывки мыслей, главными из которых были «не может быть» и «что дальше».

Я жизнь люблю.

Люблю всему назло.

Пусть говорят,

Что мне частенько не везло.

Я думаю совсем иначе.

Всему свой срок.

И если плохо мне,

То это значит,

Что преступила я порог,

За коим следует удача.

А дальше… дальше надо было учить английский, учиться вообще, и главное – копить деньги на две сессии в год, чтобы два месяца жить в дорогом незнакомом городе. Кроме того, я должна выполнить обет. С него и начну, как только приеду домой. Пока есть время.

Через день после вечерней службы я подловила священника, выходящего из церкви. Объяснила ситуацию. Он сказал:

– Пойдемте со мной.

И мы пошли в какую-то деревянную двухэтажную пристройку рядом с церковью. У входа в нее стояло человек десять. Священник, я и эти люди поднялись на второй этаж и зашли в узкую комнату, посреди которой стоял стол, окруженный табуретками. Священник пригласил всех сесть. Все старались подсесть к нему поближе, а мне хотелось расположиться как можно дальше от него. В результате я оказалась с торца стола и прямо напротив священника.

– Итак, – начал он, – здесь собрались люди, которые желают стать ближе к жизни святой церкви, воцерковиться, так сказать. Вам, естественно, многое еще неясно, и вы желали бы получить ответы на свои вопросы…

Я была легко одета и давно замерзла. А тут мне показалось, что в комнате невыносимо холодно. Так холодно, что трудно и колко шевелить ногами под табуреткой. Я вся съежилась и сделала над собой усилие, чтобы не застучать зубами.

«Можно ли ходить в церковь без платка?» – робко спросила одна женщина. «А я в пост, так получилось, мяса съел, и что мне теперь делать?» – спросил следом за ней худощавый мужчина. А толстая женщина напротив него всхлипнув, посетовала, что похоронила сестру без отпевания, и поинтересовалась, какие муки на том свете их всех ждут.

«Что за бред? – подумалось мне. – Как люди могут спрашивать такую чушь? Они, вероятно, никогда не читали Нового Завета».

Зубы мои стали стучать все отчетливее. Священник начал длительно и путано отвечать, пряча снисходительную улыбку. Потом ему стали задавать вопросы еще глупее, а он все отвечал, отвечал…

Прошло где-то около часа. Я терпеливо ждала, когда закончится эта комедия, и он мне конкретно скажет, в каком месте я могу послужить на благо их церкви.

А он, так как я сидела у него перед глазами, вдруг обратился ко мне с предложением:

– Девушка, спросите и вы, что вам непонятно.

Я сбросила с себя холодный озноб и, стараясь сказать как можно внятнее, произнесла:

– Да нет, мне все понятно.

– И что именно? Вы читали Евангелие?

– Да. Я поняла, что посты, платки, брюки – это не имеет никакой ценности перед Богом…

Я умолкла. Все взгляды устремились на меня.

– Что ж, – священник посмотрел на часы, – простимся до следующей недели. Мир всем.

Люди по очереди подходили к нему, целовали ручку и уходили.

Осталась я одна. Он молчал.

– Так как насчет меня? – тихо спросила я. – Я хочу поработать где-нибудь, где вы хотите, в течение месяца.

– А ты где сейчас работаешь?

– В институте.

– И компьютер знаешь?

– Да. У меня даже документ есть.

– И печатать умеешь?

– Да. У меня неплохой разряд секретаря-машинистки.

– Вот что, – священник подошел ко мне и взял за плечо. – Ты неглупая девушка, но недостаточно