Океан. Белые крылья надежды - Филип Жисе

Ангелика накрыла руку Алессандро, все так же лежавшую на ее животе, своей, улыбнулась, чувствуя, как на глазах появляется влага. Нет. Внутри нее на самом деле происходят изменения. Такой чувствительной как сейчас она никогда не была прежде.

Она украдкой смахнула слезинку, скатившуюся по щеке. Алессандро еще рано знать о том, что она носит его ребенка. Точнее будущего ребенка, ведь оплодотворенная яйцеклетка – это еще далеко не ребенок. И не зародыш даже. Всего лишь семя, брошенное в благодатную почву… Всему свое время. Она скажет Алессандро, но позже, когда будет знать точно.

Кирк исчез. Распался на атомы. Не иначе. Алессандро исходил в его поисках весь остров, но даже волосинки с его головы не обнаружил. Синьора Полетте и та оказалась небезучастной к судьбе американца, также как-то отправлялась на его поиски. Безрезультатно. Или у Кирка каким-то чудом выросли крылья, и он улетел, или покинул его вплавь, что было, конечно же, не меньшим абсурдом.

Исчезновение Кирка повергло всех поначалу в шок, а затем в уныние, которое сменилось страхом перед неизвестным. Пугало даже не само исчезновение Кирка, а то, как он это сделал. Если бы он умер, нашли бы труп. Но ни трупа, ни одежды, ни каких-либо частей тела Кирка, которые могли бы рассказать о его смерти, обнаружено не было. Это не могло не пугать. Как не мог не пугать и Винченцо. Синьора Полетте часто жаловалась Алессандро на Винченцо. Рассказывала, что тот реже стал появляться в лагере. Когда же приходил, хватался за еду, никому не сказав ни слова, или подсаживался к Эбигейл, скалился как хищный зверь, а потом снова уходил из лагеря, сверкая глазами от злобы. Синьора Полетте считала, что Винченцо скатился до уровня первобытного человека. Дикий, заросший, давно забывший о внешнем виде. С каждым новым днем он пугал ее все больше. Как-то синьора Полетте попыталась уговорить Алессандро снова всем вместе жить в основном лагере. Алессандро предложение не понравилась, сказал: подумает. На том и разошлись.

Когда же Алессандро сообщил Ангелике о предложении синьоры Полетте, девушка расстроилась. Она не хотела жить с другими, не хотела снова видеть Винченцо. Мечтала о том, что будут жить с Алессандро и их ребенком в этом шалаше, вдали от остальных, отгородившись от тревог и опасностей окружающего мира, создав собственный мирок, в который доступ другим заказан.

В итоге Алессандро и Ангелика решили, что пока что будут жить отдельно, а как дальше будет – жизнь покажет.

О ребенке Ангелика говорить Алессандро не спешила, хотя уже точно знала, что он у нее будет. Переживала, как отнесется к новости Алессандро. Обрадуется или, наоборот, рассердиться? Разве это правильно растить ребенка в таких условиях? Впрочем, и условий никаких нет. Обычное существование животных.

Но сказать о ребенке Алессандро было необходимо. Ангелика понимала это. Через несколько недель у нее начнет расти живот и тогда и скрывать будет нечего. Уже сейчас Ангелика ощущала болезненное увеличение груди, сосков. Ей все труднее удавалось скрывать признаки беременности, особенно тошноту, рвоту, благо тошнило ее большей частью только по утрам, тогда, когда Алессандро находился в поисках пропитания. В конце концов, Ангелика решила рассказать Алессандро о беременности, как только представится подходящий случай. Но из-за исчезновения Кирка все оттягивала, понимая, что сейчас не лучшее время для такого разговора.

Исчезновение Кирка кроме того заставило Ангелику пересмотреть некоторые привычки. Например, она перестала покидать лагерь, боялась, как бы и она не исчезла подобным образом, да еще и со зреющим плодом под сердцем. Если и покидала лагерь, то только в сопровождении Алессандро. Прогуляться по берегу океана, посидеть на могилке Луизы. В основной лагерь она уже и дорогу забыла, не могла смотреть в глаза Винченцо после того, что тот собирался с ней сделать. И неважно было, что рядом будет Алессандро, или что синьора Полетте хочет ее видеть. Ее страхи были для нее, как и для любого другого человека, важнее всего остального…

Однажды Ангелика сидела на траве возле шалаша, наблюдая за Зеленым. Лицо девушки кривилось, то от подкатывавшей к горлу тошноты, то от улыбки, когда она наблюдала за тем, как попугай клювом пытается оторвать от земли сосуд с водой. Нарастающий топот чьих-то ног привлек внимание, заставил оторвать взгляд от попугая и взглянуть на джунгли, оглянуться в поисках Алессандро. С запозданием пришло понимание, что Алессандро в лагере нет, что он совсем недавно ушел на могилку дочери.

Кусты расступились, и Ангелика увидела Эбигейл. Страх в глазах и волнение на лице девушки заставили Ангелику пожалеть о том, что Алессандро не рядом с ней. Ангелика посмотрела за спину Эбигейл, ожидая увидеть там если и не стаю волков, то хотя бы одного волка уж точно.

Эбигейл, заметив Ангелику, устремилась к ней. Зеленый вскрикнул и вспорхнул на дерево.

– Где Алессандро? – Эбигейл опустилась на землю рядом с Ангеликой и выдохнула с шумом воздух.

– Ушел к Луизе.

– К Луизе? – удивление сменило тревогу на лице Эбигейл.

– Его дочери, – пояснила Ангелика, проглотив комок, подкативший к горлу.

– А, ну, да, – только и сказала Эбигейл, протянула руку, схватила сосуд с водой, открутила крышку и прижала горлышко к губам. Пила неаккуратно. Вода то и дело бежала по подбородку, падала на футболку, оставляя на ней темные пятна влаги.

– Что случилось?

– Вин, – при упоминании Винченцо страх скользнул на лицо Эбигейл, девушка глянула на джунгли, посмотрела на Ангелику, закрутила крышку и бросила сосуд на траву. – Ты знаешь, что он сумасшедший?

– Догадываюсь. Что он уже успел натворить?

– Пока ничего… Надеюсь… Но не уверена, – Эбигейл умолкла, минуту-другую молчала, а потом продолжила. – Он снова пристает ко мне.

Ангелике стало жалко Эбигейл. Кто как не она знала, на что способен Винченцо? Она знала, а вот Эбигейл нет, так как ни Ангелика, ни Алессандро ни словом не обмолвились о попытке Винченцо ее изнасиловать ни Эбигейл, ни кому бы то ни было еще.

– Он тебя… принуждает? – Ангелика заглянула Эбигейл в глаза.

– Нет, что ты, только на словах. Но его слова… Я даже перестала ходить на пляж. Мне страшно. Я боюсь Вина, боюсь, что… что он окончательно съедет с катушек. По сравнению с ним синьор Дорети просто эталон психического здоровья. По крайней мере, синьор Дорети ко мне не пристает… Знаешь, что меня пугает больше всего, Энджи?

Ангелика мотнула головой.

– Я как-то сказала Вину, по привычке, что если Кирк узнает, нам не сдобровать обоим. Это было или на первый, или на второй день после исчезновения Кирка, – уточнила Эбигейл. – Вин в ответ расхохотался и сказал, что об этом америкосе я могу не беспокоиться. Я спросила, почему. Он не ответил, только осклабился. Знаешь, как скалятся тигры, когда угрожают? Вот именно так. Мне тогда стало не по себе. После того случая я стала избегать Вина.

– Ты думаешь, это Винченцо виноват в исчезновении Кирка?