Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

Ее глазам предстали восхитительные картины, словно бы созданные кистью талантливого художника, — ослепительные ярко-синие узоры расцветили алые стены, тут и там испещренные желтыми языками пламени. Рапсодия почувствовала, как из тела уходит боль, и мельком подумала, что стала жертвой огня. Но ощущение, которое она испытала, было сродни радостному ликованию, словно старый друг протянул ей руку помощи. Она запела громче, и единая песнь огня и ее имени превратились в победный, торжественный гимн.

Дорога впереди стала видна четче, черные пятна появлялись лишь затем, чтобы мгновенно исчезнуть без следа. Рапсодия заставила себя успокоиться и двинуться дальше. Ей потребовались все силы, чтобы заставить себя шагнуть вперед, — она знала, что стоит ей поддаться красоте этого места, и она останется здесь навсегда, предавшись радостной песне огня.

Неожиданно ласковое, умиротворяющее тепло исчезло — словно сердитая океанская волна ударила ей в лицо. Рапсодия открыла глаза и с удивлением обнаружила впереди непроглядный мрак, хотя краем глаза она продолжала видеть мерцающую стену пламени. Она стояла в темном туннеле, похожем на тот, который покинула несколько мгновений назад. Несмотря на то что огонь все еще обнимал ее, она задрожала от холода.

Рапсодия поняла, что ей удалось пройти сквозь огненную стену.

Она быстро развернулась и, не переставая петь, помчалась назад.

По другую сторону огненной стены ее ждал Грунтор, отчаянно вглядывающийся в слепящее пламя. Его серо-зеленая шкура покрылась потом от едва сдерживаемого беспокойства. Ожидание казалось бесконечным. Наконец он прищурился:

— Ой ее видит!

Акмед кивнул — он заметил длинную тень Рапсодии на мгновение раньше своего приятеля. Их спутница то появлялась, то вновь исчезала в сверкающих оранжевых языках.

Но женщина, которая вышла к ним и помахала рукой, лишь отдаленно напоминала Рапсодию. Ее волосы, прежде цвета бледного золота, теперь приобрели теплый медовый оттенок. Она остановилась на границе огненной стены.

— Идите сюда, — позвала она болгов, и ее голос чудом не утонул в реве бушующего пламени. — Я не знаю, как долго будет открыт проход.

Прикрывая глаза от жалящего жара, болги бросились к ней. Рапсодия подняла руку, чтобы их остановить, но опоздала. Капюшон Акмеда вспыхнул, и Певица в ужасе наблюдала за тем, как Грунтор толкнул его на пол и принялся гасить огонь.

Рапсодия знала имя Акмеда, поскольку сама его придумала. Она начала тихонько напевать его, повторяя снова и снова. Грунтор помог своему потрясенному командиру подняться на ноги и подвел его к стене пламени. Рапсодия жестом показала сержанту, что он должен остановиться, и взяла дракианина за руку. У того в глазах появилось осмысленное выражение, когда он услышал песнь своего имени. По-видимому, она подарила ему такое же ощущение радости, которое пережила сама Рапсодия.

Когда девушка убедилась в том, что Акмед может самостоятельно стоять, она заиграла тот же мотив на хигене, сплетая новую песнь, основанную на мелодии его имени.

— Ты чувствуешь, как музыка касается твоей кожи?

— Нет.

Сгоревший капюшон упал на землю, и Рапсодия увидела страшный ожог на лбу и глазах дракианина. Акмед ослеп.

Рана выглядела ужасно, и Рапсодия почувствовала на своем лице слезы.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, чтобы моя песня лучше отразила твою сущность, — попросила она и прибавила ноты, которые означали «фирболг» и «дракианин». — Может быть, мне следует вернуть тебе твое прежнее имя — Брат?

Акмед быстро покачал головой, и яркое сияние огня заиграло у него на лице.

— Каким ребенком ты был в семье?

— Первым, — с трудом проговорил он.

Рапсодия кивнула и вплела в мелодию новую ноту. По выражению, появившемуся на лице Акмеда, она поняла, что песня придает ему дополнительные силы.

— Еще что-нибудь, Акмед… например, какая у тебя профессия?

Акмеда начало трясти, он страдал от невыносимой боли, причиненной ожогами.

— Наемный убийца, — прошептал он.

Рапсодия прикрыла глаза. «Конечно же», — подумала она. И пропела еще одну ноту.

Обожженные глаза Акмеда широко раскрылись, и он едва заметно кивнул, почувствовав, как песня окутывает его, словно теплым одеялом. В следующее мгновение Рапсодия вспомнила, что на пересечении нескольких дорог, сходящихся у Корня, Акмед спокойно выбрал ту единственную, нужную. Он ни секунды не колебался, как будто знал, что не может допустить ошибку.

А однажды Грунтор потихоньку сообщил Рапсодии, что дракианин следует за биением сердца Земли, чувствует ее пульс и определяет верный путь не менее уверенно, чем отыскивал свою жертву в верхнем мире.

НАДЕЖНЫЙ СЛЕДОПЫТ, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ ОШИБАЕТСЯ…

Все тело Акмеда засветилось отраженным светом полыхающего пламени, и Рапсодия, быстро схватив его за руку, потянула за собой. Она провела его на другую сторону, ни на мгновение не прерывая песни, в которую вложила все свое искусство. Оставив Акмеда в тоннеле за стеной огня, она бросилась за Грунтором.

Когда Рапсодия увидела дрожащего великана, который ждал неподалеку от границы ревущего пламени, у нее сжалось сердце. В янтарных глазах болга читался животный ужас. Увидев девушку, Грунтор немного расслабился, но его по-прежнему переполняли беспокойство и сомнение.

— Где он, дорогуша? Что с ним?

— Идем! — позвала Рапсодия, стараясь перекричать голос пламени, и помахала ему рукой.

Грунтор подбежал к ней и схватил за плечи:

— Он в порядке?

— Не бойся, мы пройдем…

Грунтор прорычал что-то нечленораздельное, и его рев гулким эхом отразился от стен пещеры. Он так сильно вцепился когтями в плечи Рапсодии, что та вскрикнула от боли.

— Где он?

Рапсодия с трудом высвободилась из его ручищ:

— На другой стороне. Ослеп, но жив.

Она увидела, как на свирепом лице болга появилось облегчение, могучие челюсти слегка разжались. Девушка подняла дрожащую руку и ласково погладила великана по щеке.

— Как тебя зовут на языке фирболгов?

Великан открыл рот и испустил серию свистящих рыков, за которыми последовало несколько щелчков.

Рапсодия тяжело вздохнула. Пытаясь прогнать панику, которая ее охватила, попросила:

— Попробуй еще раз.

Сосредоточившись на звуках, которые издавал великан, девушка постаралась отвлечься от рева пламени и как можно точнее воспроизвести голос фирболга. После нескольких попыток она уловила перемены в рычании пламени и, открыв глаза, увидела, что голову сержанта окружает сверкающий ореол света.

— А еще ты бенгард, верно? Грунтор кивнул, и Рапсодия запела:

— «Дитя песка и ясного неба, сын пещер и мрака. Бенгард, фирболг. Старший сержант. Мой учитель, мой защитник. Господин Смертоносного оружия. Могучая сила, которой все должны подчиняться».