Кронос - Джереми Робинсон

Ни единым движением мускула на лице Тревор не дал понять, что увидел Аттикуса. Напротив, напялил на лицо маску удивления, бросившись к Римусу с простертыми руками, крича:

— Римус, нет!

Этим резким движением и криком Тревор переключил внимание Аттикуса на гавайца. Он даже не заметил момента броска и только услышал клацание металла о металл, когда нож выбил «беретту» из руки Римуса.

С громкими проклятиями Римус ослабил хватку, и Андреа, воспользовавшись этим, вырвалась и бросилась на пол. Не успел громила прийти в себя после неожиданной атаки, не успел выроненный им пистолет коснуться пола, как Аттикус взлетел в воздух, выставив вперед ногу. Чудовищной силы удар, пришедшийся по груди, отправил гиганта в цветастой рубашке в полет, завершившийся свиданием с пультом управления.

Тревор побледнел, когда Римус без сознания свалился на пол. Легкость, с которой Аттикус вырубил его телохранителя, привела Тревора в замешательство. Он поднял руки над головой, оставаясь спокойным и собранным.

— Я не представляю для вас никакой угрозы, милейший сударь.

Аттикус подлетел к Тревору и навис над ним, словно разъяренная горилла, готовая убивать. Их лица разделяли несколько дюймов.

— Вы отдали приказ атаковать Кроноса. Почему?

Тревор кивнул, понимая, что лучше во всем соглашаться: Аттикус легко уличит его во лжи, а о последствиях этого даже и думать не хотелось.

— Чтобы убить чудовище. Разве не это мы намеревались сделать? Судя по всему, вы спасовали перед поставленной задачей. — Тревор перевел дух и, увидев, что его убивать пока не собираются, продолжил: — Вы не могли не понимать, чем рискуете. Когда вы отбыли от нас в «Манте», вы были вполне готовы умереть, если я правильно припоми…

Аттикус схватил Тревора за ворот черной шелковой рубашки и рывком подтянул вплотную к себе. Миллиардер почувствовал на своем лице его горячее дыхание.

— Моя дочь жива.

Голос Тревора дрожал, и на тот момент он не притворялся.

— Пожалуйста, Аттикус, будьте хоть немного логичны. Ваша дочь в животе морского чудовища… неведомого гигантского хищника. Она провела там несколько дней. Просто же невозможно, чтобы она до сих пор была жива.

— Но я видел.

— То, что хотели увидеть. Это была просто тень. Силуэт. Конечно, невероятно, чтобы мертвое тело вашей дочери шевелилось внутри этой твари, но я скорее поверю в это, чем в нелепую мысль, что она все еще жива и дышит в брюхе Кроноса. Прошу вас, поверьте, я действовал исключительно, как мне казалось, исполняя ваше собственное пожелание: убить монстра или погибнуть, пытаясь совершить это. Я…

Его излияния прервал громкий крик из динамиков:

— Цель у нас на мушке. Разрешите открыть огонь?

Услышав вопрос пилота, Тревор похолодел. Кронос был ранен и истекал кровью. Торпеды найдут цель и сумеют пробить еще большую брешь в его броне. Отдать приказ — и битва почти наверняка будет выиграна. Он заполучит долгожданный трофей!

Но мертвая хватка, которой удерживал его Аттикус, свидетельствовала о том, что тот еще не расстался с надеждой вернуть дочь. Да и как можно было на это рассчитывать? Тревор просто попытался посеять в нем семена сомнения. Но он же сам видел собственными глазами. Он понимал — каким бы невероятным то ни казалось, — что Джиона жива. Поэтому Аттикус не сдастся, и, если Тревор сейчас отдаст приказ открыть огонь, эти слова вполне могут стать последними в его жизни.

Аттикус бросил взгляд на экран наведения пушки, на котором окровавленное тело Кроноса поднималось и опускалось на волнах. Вокруг него расплывалось большое красное пятно, но тем не менее существо неуклонно удалялось. Вдруг картинка на экране поехала, сменившись изображением синего неба, а затем черного вертолета с четырьмя торпедами на подвеске. Тревор скосил глаза, чтобы посмотреть, кто управляет пушкой. Перед пультом сидела Андреа, готовая привести орудие в действие.

— Велите им возвращаться, или я сделаю это за вас.

И хотя Тревор слезинки бы не пролил из-за смерти людей, находящихся на борту вертолета, — как и из-за потери самого вертолета, — он хорошо понимал, что не остается ничего другого, кроме как отдать приказ о возвращении, — иначе ему конец.

Он кивнул.

Аттикус отпустил Тревора и протянул ему микрофон с наушниками.

— Командуйте.

— Не стрелять, — сказал Тревор в микрофон. — Повторяю: не стрелять. Возвращайтесь на «Титан». Преследование окончено.

Он положил наушники, услышав лаконичный ответ пилота:

— Да, сэр.

— Итак, — произнес Тревор, поворачиваясь к Аттикусу, — я прекращаю атаку на Кроноса, если вы действительно верите, что то, что мы видели, заслуживает внимания. Если ваша дочь еще жива, мы придумаем, как нам ее вытащить. Если нет… тогда я все-таки получу свой трофей.

Тревор не был вполне уверен, разумно ли вести себя столь самоуверенно, но, в конце концов, он — Тревор Манфред, и это его корабль. Да, он мог под влиянием момента пойти на компромисс, когда речь шла о спасении собственной жизни, но больше он не позволит собой командовать. Он знал, чего хочет Аттикус, и готов был удовлетворить его желание… на время. Но долее сносить унижение он не намерен.

— Джиона жива! Я уверен в этом. Если вы поможете мне вернуть ее, клянусь, я убью вам Кроноса, когда она будет в безопасности.

Тревор обдумал предложение. Похоже, Аттикус способен рассуждать трезво, несмотря на то что в крови его, несомненно, бурлит адреналин. Предложение звучало разумно, но выполнит ли Аттикус обещание, когда они освободят его дочь? И еще вопрос: как ухитриться достать девицу из брюха этого чертова змея, не убив его — с нею вместе в придачу? «Ну, об этом мы еще успеем подумать», — решил про себя Тревор. Ему предстоит принять решение, что делать дальше. Но прежде всего необходимо Аттикуса успокоить.

— Согласен, — с улыбкой сказал Тревор. — Вы ухитрились снова поднять ставки в нашей игре. Превосходно!

Удовлетворенный, Аттикус сделал шаг назад.

— Ты в порядке? — спросил он у Андреа.

— Все отлично, — ответила она, потирая голову в том месте, откуда Римус едва не выдрал целый пук волос. — Заурядненький денек на корабле любви.[37]

На полу зашевелился Римус, и Тревор воспользовался случаем завершить разговор на благоприятной для себя ноте:

— Думаю, для всех нас лучше будет разойтись по своим каютам и провести там остаток сегодняшнего дня. Отдохнув друг от друга, мы сможем привести мысли в порядок и на свежую голову разработать план последующих действий. А поутру мы сойдемся и все обсудим.

Аттикус хотел было возразить, но его остановило легкое прикосновение к плечу и спокойный голос: