Кронос - Джереми Робинсон

Тревор уже приготовился бежать прочь, как взгляд его упал на экран, где горел крестик прицела пушки. Из воды поднимался огромный горб лоснящейся темной плоти. Кронос всплывал на поверхность.

— Стреляй, Римус! — крикнул он во весь голос.

Гавайцу хватило доли секунды, чтобы взглянуть на экран, определить цель и нажать кнопку. От выстрела пушки «Титан» тряхнуло, а люди вынуждены были зажать уши ладонями. Вырвавшийся из ствола снаряд, не видимый из-за своей скорости глазом, пронесся прямо под брюхом планирующей субмарины. Но если полет снаряда и не был заметен, то яркие брызги красного вдали Тревор увидел отчетливо.

Кровь.

«Есть!» — подумал он.

Однако, припомнив о своем затруднительном положении, Тревор перевел взгляд с экрана к происходящему за окном. Ожидание мгновенной смерти сменилось надеждой, когда он увидел, что сильный встречный ветер значительно притормозил полет «Манты» и она начинает снижаться. С оглушительным грохотом, сотрясшим стены рубки, субмарина упала на палубу, расположенную ниже рубки, за пушкой.

Тревор снова посмотрел на экран управления пушкой. В том месте, где ранее находился Кронос, сейчас виднелось большое красное пятно. Они все-таки подстрелили тварь, пробили ее броню. И следом еще два фонтана воды возвестили о том, что третья и четвертая торпеды попали в цель. Тревор нетерпеливо ждал, когда Кронос снова покажется на поверхности. Ему не терпелось нанести еще один, возможно, смертельный удар.

Но существо продолжало скрываться под водой.

— Он уходит, — сообщил Римус, глядя на экран сонара, изображение на который передавалось с разбросанных по акватории залива буев. — Но не очень быстро. — Он посмотрел Тревору в глаза и добавил: — Он ранен.

Тревор уже собирался отдать приказ отправить следом вертолет, выпустить еще четыре торпеды и зарядить «дикобраза» новой партией глубинных бомб, как серия негромких хлопков заставила его подождать с решением. Кто-то стрелял из пистолета.

Аттикус.

Выстрел из пушки, над которой как раз пролетала «Манта», встряхнул субмарину, и челюсти Аттикуса щелкнули с такой силой, что один из коренных зубов сломался. Но сейчас у него не было даже секунды, чтобы думать еще и об этом. Субмарина под действием взрывной волны от пушечного выстрела клюнула носом и нырнула вниз, рухнув на палубу прямо под рубкой.

За мгновение до того, как «Манта» приземлилась, Аттикус изо всех сил напряг мышцы. К счастью, удар оказался не таким сильным, как он ожидал, благодаря чему ему удалось остаться в сознании. Аттикус понял, что энергия горизонтального движения была значительно больше, чем вертикального, поэтому «Манта» не пробила насквозь палубу, а со страшным скрежетом протащилась по ней, оставляя на девственно-чистых досках глубокие царапины.

Последний раз дернувшись, субмарина замерла. Не теряя ни секунды, Аттикус выпрыгнул из кресла и бросился открывать нижний люк. Он дергал ручку, но та не поддавалась, и Аттикус наконец сообразил, что крышка не откроется, придавленная всем весом «Манты».

Он заперт в ловушке.

Аттикус в отчаянии зарычал и, словно лев в клетке, принялся быстро мерить шагами тесное пространство субмарины. Взгляд задержался на пузырях из поликарбонатного стекла, служащих «глазами» для находящихся в кабине. Одновременно рука опустилась к бедру, нащупывая триста пятьдесят седьмой «магнум».

Вынув из кобуры револьвер, Аттикус подошел к одному из пузырей. Он знал, что особо прочное стекло пули не возьмут, пусть даже они выпущены из такого мощного оружия, как «магнум». Его надежда заключалась в том, что скобы, которыми окно крепилось к корпусу, рассчитаны на то, чтобы выдержать огромное внешнее давление, но не способны устоять против выпущенной изнутри пули.

Задумка была рискованной, поскольку пули могли срикошетить и ранить самого Аттикуса, но единственная альтернатива — сидеть и ждать, когда его вызволит отсюда Тревор. А это произойдет не раньше, чем охота завершится убийством Кроноса, чему Аттикус как раз и стремился воспрепятствовать.

Он присел за креслом, выставил руку с «магнумом» и тщательно прицелился. Затем произвел шесть выстрелов один за другим. Кабина наполнилась запахом порохового дыма, в ушах у Аттикуса зазвенело. Он потряс головой, чтобы прийти в себя, встал и обнаружил, что ничего не вышло: стекло осталось на месте.

Уже собравшись разразиться потоком богохульств, Аттикус замер, увидев кусочек синего неба в форме полумесяца там, где стекло крепилось к корпусу. Он вскочил в кресло и изо всех сил надавил на стеклянный пузырь, который поддался очень неохотно, а затем неожиданно вылетел из пазов и грохнулся на палубу.

Выбравшись из «Манты», Аттикус быстро заскользил по деревянным доскам, на ходу доставая из ножен армейский нож. Аттикус направлялся в рубку. Он понимал, что с одним ножом многого не добиться, особенно если в рубке его встретит толпа вооруженных людей. Однако за годы службы в спецназе он отправил на тот свет достаточно противников, чтобы не сомневаться: если сегодня ему суждено умереть, то он будет не один.

Снова перед его глазами возник силуэт Джионы, шевелящейся в брюхе морского чудища, и это видение придало ему дополнительных сил и уверенности. Поднимаясь по лестнице, ведущей в рубку, Аттикус прошептал коротенькую молитву, взывая к Богу, которого менее минуты назад готов был проклясть:

— Господи, дай мне силы.

Ставки были сделаны. Аттикус вихрем ворвался в дверь и фактически без замаха метнул нож.

На борту «Титана»

Когда Тревор услышал выстрелы, раздающиеся из упавшей на палубу «Титана» субмарины, он понял две вещи: что Аттикус сейчас будет здесь и что ему, Тревору, будет худо. Он нагнулся к переднему широкому окну и посмотрел вниз на «Манту». Он видел, как вывалилось стекло, как Аттикус выбрался наружу и побежал к рубке, вынимая длинный нож из закрепленных на поясе ножен.

— Вот дьявол, — тихо прошептал Тревор.

Он очень хорошо представлял, что может натворить Аттикус даже с одним ножом. Также он не сомневался, что станет первой жертвой, если не прекратит охоту на Кроноса. Это именно он отдал приказ начать атаку в то время, когда Аттикус и его дочь находились в зоне поражения…

«Да, он идет по мою душу», — подумал Тревор.

Римус тоже увидел, что происходит на палубе, и не замедлил отреагировать. Он вытащил девятимиллиметровую «беретту» и, грубо схватив Андреа за волосы, выдернул на середину рубки. Женщина взвизгнула от боли и попыталась что-то сказать, но от резкого рывка у нее перехватило дыхание, и не успевшие оформиться слова застряли в горле.

В это мгновение, когда Римус только лишь еще поднимал пистолет к голове Андреа, а с лестницы все громче звучали шаги, Тревор ощутил прилив вдохновения. Он подумал, что, должно быть, Моцарт и Ван Гог испытывали подчас именно нечто подобное. Когда то ли время замедляет свой бег, то ли разум работает быстрее и все предметы вокруг обретают поразительную четкость. Дверь распахнулась, и на долю мгновения он встретился взглядом с Аттикусом. Ощущение было сродни тому, что испытываешь, глядя в глаза тигру перед тем, как он на тебя набросится. В этот кратчайший миг Тревор ясно понял, что может умереть. Но момент прошел, и он приступил к реализации своего вдохновенного плана.