Скандальная слава - Джулиана Маклейн

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она.

Мартин открыл дверь и впустил Эвелин. Он выглядел осунувшимся и измученным. К ее появлению он отнесся с каким-то странным безразличием.

Она увидела лежавший посередине комнаты чемодан и спросила:

– Когда ты уезжаешь?

– Скоро. Вместе со всеми. Гонки, как ты знаешь, отменены, так что здесь делать больше нечего.

Мартин сел на стул, потер рукой подбородок. Эвелин присела на кровать.

– Надеюсь, ты пришел в себя после вчерашнего? – спросила она.

Он равнодушно пожал плечами и махнул рукой. Вероятно, этим он хотел сказать, что ему по-прежнему плохо, что образовавшаяся в его груди рана заживет не скоро.

– Ты во второй раз спас мне жизнь, – т ихо сказала она.

Кроме того, что Мартин дважды спас ее, он еще подарил ей целую неделю счастья. Да-да, самого настоящего Счастья. Возможно, она больше уже никогда не испытает такого. Впрочем, она должна радоваться тому, что эта неделя вообще была в ее жизни. Ведь, возможно, ее будущий муж окажется человеком холодным и равнодушным, человеком, который не будет заботиться о ней так, как делал это Мартин. Кто знает, что уготовано ей судьбой.

Мартин опустил руки на колени и посмотрел на Эвелин.

– Скажи что-нибудь, Мартин.

Он как-то судорожно втянул в себя воздух.

– Я не знаю, что сказать. Я не знаю, что говорят в таких случаях. Мы пережили сущий кошмар, и этот кошмар продолжается. Что тут скажешь? Жаль, что это случилось.

– Но все могло закончиться гораздо хуже, – возразила она. – Ты герой. И ты, я думаю, понимаешь это. Не нужно казнить себя из-за того, что говорит Хатфилд. Он жалкий червяк, и большинство людей прекрасно знают, на что он способен.

– Я все понимаю. Уже много лет назад я перестал обращать внимание на его проделки и подлости.

– Единственное, что не дает мне покоя, так это его обвинения в том, что ты подпилил мачту. Это ведь действительно серьезно.

Мартин сердито покачал головой:

– «Стремительный» был построен для того, чтобы развивать большую скорость. Ни для чего другого он просто не пригоден. И такой сильный шторм, в который он попал, явно не для него. Кроме того, всем известно, что мачта, полая внутри, была сделана из специальной облегченной стали. И подпилить ее просто не представлялось возможным. Хатфилд пытается теперь превратить всю эту историю в дешевый балаган. – Мартин раздраженно забарабанил пальцами по колену. – Даже если бы мачта и была сделана из английского дуба, это ничего не меняет. Брекинридж был неопытным спортсменом.

Эвелин вздохнула.

– Ты рассказал об этом сэру Линдону?

– Разумеется.

– Значит, все будет в порядке, – проговорила Эвелин, отметив про себя то обстоятельство, что Мартин даже ни разу не взглянул на нее за время разговора. Он только время от времени посматривал на часы на стене. – Но мне кажется, что тебя беспокоит что-то еще. – Эвелин теперь хорошо знала Мартина. – Скажи мне, в чем дело.

– В том, что случилось с мачтой, нет моей вины, – сказал он. – Это даже не стоит обсуждать. Дело в другом… Я не смог найти Брекинриджа. – Он закрыл глаза и потер виски. – Я все время спрашиваю себя: мог ли я сделать что-то еще? Может, мы поторопились…

– Что ты мог еще сделать? – спросила она. – Ты сделал все, что было в твоих силах. Все, что вообще в человеческих силах. Ты не виноват в его гибели.

Ее рука теребила оборку на платье. Эвелин вспомнила о своем последнем разговоре с лордом Брекинриджем. Именно во время этого разговора все и произошло. Если кого и стоит винить в этой катастрофе, так это только ее.

– Это все моя вина. Я во всем виновата.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Мартин.

Она судорожно втянула в себя воздух.

– Когда начинался шторм, у меня с головы слетела шляпа, и мои волосы растрепались. Именно в этот момент граф оставил Хатфилда у штурвала, а сам подошел ко мне. Возможно, если бы он не сделал этого…

Мартин мрачно смотрел на Эвелин. В его глазах появилось любопытство.

– Что он хотел?

– Брекинридж извинился за то, что не смог поймать мою шляпу. Разумеется, это был только предлог.

Лицо Мартина неожиданно сделалось злым.

– Продолжай.

Она снова вздохнула.

– А потом он попытался поцеловать меня.

Мартин положил руку на подлокотник. Его пальцы сжались в кулак.

– Он сделал что-нибудь еще? Он сделал тебе больно?

– Нет, – опустив глаза, ответила Эвелин. – Я оттолкнула его.

– Что ж, я рад. Так и следовало поступить.

– Но это не все, – торопливо и с сомнением в голосе проговорила она. – Он начал говорить всякие гадости о тебе и обо мне. О том, как мы провели эту неделю. Он сказал, что мою репутацию может спасти только брак с ним, и предложил мне стать его женой.

Мартин стукнул кулаком по подлокотнику и резко поднялся с кресла.

– Он говорил тебе все это, угрожал, шантажировал тебя, а в это время начинался шторм. Брекинридж слишком увлекся и забыл, что оставил у штурвала пьяного болвана, на которого и в трезвом-то состоянии нельзя ни в чем положиться.

Эвелин кивнула.

В голосе Мартина отчетливо слышалось раздражение и негодование.

– Ладно. Черт с ним, Эвелин. Ты едва не погибла. Мы все могли погибнуть.

– Я знаю.

– В том, что произошло, нет твоей вины, – твердо сказал он. – Даже и не думай об этом.

Эвелин вздохнула и посмотрела на Мартина.

– Знаешь, теперь нет смысла говорить об этом, нет смысла искать правых и виноватых. Погиб человек, погибла яхта. Это произошло, и мы должны смириться с этим. Нельзя всю жизнь мучить себя и друг друга вопросами и сомнениями. Нужно пережить эту трагедию. И следует помнить, что впереди у нас есть будущее.

– Разумеется, трудно избежать боли, идя по жизни. Но иногда боль не уходит просто так. Она остается с тобой на долгие годы. Если не навсегда…

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эвелин, но ответ ей был уже известен. Она хорошо понимала, что имел в виду Мартин.

Он подошел к окну. Вид у него был такой, как будто она чем-то сильно его огорчила, как будто спросила о том, о чем спрашивать не стоило.

– В моей жизни случалось, что меня время от времени в чем-либо обвиняли, – тихо сказал Мартин. – После недавней катастрофы мне стало казаться, что это моя судьба – быть постоянно в чем-то виноватым. Я обречен на это.

– О чем ты?

Мартин повернулся к Эвелин.

– Есть еще кое-что, о чем я тебе не сказал. Это имеет отношение к гибели моего ребенка и жены. Думаю, пришло время рассказать тебе обо всем. Может быть, ты поймешь меня. Поймешь, почему я не хочу снова заводить семью.