3d, или Дела семейные - Салма Кальк

Гости ушли, предупредив, что снаружи оставлен дежурный — на всякий случай, если вдруг что-то понадобится, чтобы Элоизе самой никуда не бегать и медиков не тревожить почем зря. Она выглянула в небольшую прихожую — точно, там на диване сидел Октавио, уже умытый, внимательно смотрел в пустую стену. Увидел её, подскочил, спросил — не нужно ли чего. Был оставлен на диване с заверениями, что вот прямо сейчас ничего не нужно.

Тем временем система докапала. Элоиза вытащила иглу и, не медля, затянула дырку в сосуде и коже. Как учили, не задумываясь. И откатила стойку.

Оказалось, что еще только половина первого ночи! По ощущениям уже должно было быть утро, не меньше. Спать не хотелось совершенно, мысли немного успокоились и уже не скакали, как бешеные, сердце не колотилось, как бабочка о стекло, и можно было попробовать почитать — например, вычитать текст статьи, которую она тут какими-то урывками писала, а в целом себе так и не представила.

Текст был заботливо сохранён для такого случая в телефоне. Одно неудобство — править лучше всё-таки с нормальной клавиатуры. Хорошо, договорились — сейчас только читаем, править будем потом. Плеснула себе вина и приступила.

Дочитала, поизумлялась некоторым моментам. Ну да, кое-что дописывалось сегодня днём, это было слегка безумно. В сумке нашлась ручка, на столе — салфетка, на ней Элоиза записала три момента, на которые нужно будет обратить внимание, только потом, на более свежую голову. Шевеление на кровати рядом напугало её до чёртиков, она даже вздрогнула. И подняла голову.

Монсеньор Марни смотрел на неё вполне осмысленно, и даже улыбался.

— Рафаэлита, — а голос тихий-тихий, ага, после приличной кровопотери-то ещё и болтать.

— Я рада, что вы проснулись, — она встала, наклонилась над ним и внимательно осмотрела.

С виду всё в порядке. Естественно, за исключением перелома и последствий сотрясения мозга.

— Я помню, вы были в операционной, — он попытался здоровой рукой усадить её рядом, но она вывернулась и села обратно на стул.

— Верно, была. Вот, это ваше, — сняла с шеи цепочку, кроме леопарда, на ней висел его перстень, достала из кармана его телефон и сложила всё это возле подушки. — Ваши часы, как сказали, не пережили падения, в отличие от вас.

— Чёрт с ними, — он снова улыбался. — Спасибо вам за остальные вещи. Не поможете ли надеть? — он покосился глазами на цепочку.

— Вообще я собиралась дождаться вашего пробуждения, убедиться, что всё в порядке, и передать вас под наблюдение госпожи Магро.

— Зачем мне госпожа Магро, скажите? Она ничего не понимает в артефактах. Я не готов доверить ей эти предметы, — усмехнулся он. — Только вам, и никому больше в этом мире.

— Можно подумать, вы готовы доверять мне, — фыркнула она. — Разве что когда вам это удобно и не нарушает никаких ваших планов.

Он оперся здоровой рукой о край кровати и сел.

— Раз вы не хотите приблизиться ко мне, я подойду к вам, сердце моё, — и выдохнул — ага, сил-то немного.

— Что вы хотите сделать, монсеньор? — как могла сурово спросила она.

— Сядьте рядом, пожалуйста.

Чего уж тут… Села. С правой стороны. Он мгновенно обнял её целой рукой. А магнетизма-то у него хватает, хоть у здорового, хоть у больного!

— Я слушаю вас, монсеньор.

— Я понимаю, что у нас с вами получилась какая-то ерунда. И я не понимаю, что мы оба могли сделать, чтобы получилось иначе, вот правда, не понимаю. Вы не могли не предупредить, я не мог не участвовать в операции. И я не могу без вас — именно без такой, какая вы есть. Что будем делать?

— Я бы знала, — фыркнула она.

— Но поверьте — у меня и в мыслях не было не доверять вашим словам. Просто нужно было пойти и сделать… невзирая на них. Простите, пожалуйста, если я вас обидел, я не хотел этого ни в коем случае, — он снова выдохнул и перехватил её плечи поудобнее.

— Ложились бы, что ли, — буркнула Элоиза.

— А вы? Вы всё ещё хотите сдать меня под наблюдение госпоже Магро?

— Так и быть, посижу сама, всё равно собиралась.

— А чего сидеть? Вам что, завтра не работать? — а голос вкрадчивый такой, прямо обволакивает и лишает воли.

— Работать, — она продолжала фыркать.

— Раз вы не собираетесь к себе, приглашаю вас под свою простыню.

— Сдаётся мне, вы не вполне здоровы сейчас.

— Ну и что? У меня есть отличная здоровая правая половина. Положим вас у стеночки, и спите себе, — он ещё и улыбается!

— Ага, придумали. А если вдруг понадобится встать?

— Тогда переложим подушки на другую сторону, я потеснюсь, а вы, так и быть, устраивайтесь с краю, — и смотрит в глаза, неотрывно, у неё уже мурашки бегут от этого взгляда!

— Ваша взяла, — пробурчала она напоследок.

— Отлично, — он поцеловал её, и только потом опустил руку.

Впрочем, переложить подушки без её помощи он всё равно не смог.

Элоиза выключила звук у телефона, заперла дверь, выключила камеру под потолком. Сбросила выданную ей медицинскую форму, да и что там ещё оставалось, тоже сбросила. Отложила его телефон на стол, выключила верхний свет, включила ночник.

— Вам нужен свет? — посмеивался он.

— Мне почти всегда нужен свет… в определённых обстоятельствах. Ещё скажите, одеялом накрыться с головой, ага, — она снова фыркнула, надела ему на шею цепочку и выдохнула наконец-то. — Не подскакивайте, монсеньор, как ваша сиделка, я этого категорически не рекомендую, — он все равно попытался уложить её и обнять, тогда она сверкнула глазами уже почти яростно: — Не шевелитесь, говорю, сама всё сделаю! — вытянулась на нём сверху, обхватила и поцеловала.

* 90 *

Стук. Громкий стук. Вероятно, в дверь. Чёрт возьми, что происходит? Ах, да, монсеньора угораздило поломаться, они лечились в операционной, выясняли отношения, а потом тоже лечились, только уже в постели. И немного спали.

— Минуту, — произнесла Элоиза как могла громко.

— С добрым утром, сердце моё, — не улыбнуться в ответ на такой взгляд решительно невозможно.

— С добрым утром, Себастьен, — они ещё успели наспех поцеловаться, а потом она подскочила, не глядя, оделась и отперла дверь.

Снаружи был Бруно и кто-то из его ассистентов — Стефано, кажется.

— Всё в порядке? — спросил он, внимательно оглядев Элоизу, Себастьена и столик с грязной посудой.

— Да, вполне, — она промогалась — очень уж всё быстро, вот только что спали, и уже она стоит на полу (кстати, босиком) и пытается что-то соображать. — А сколько времени, если не секрет?

— Начало восьмого, — ответил Бруно и подошел к пациенту. — Монсеньор, что вы скажете о своём самочувствии?