Ангел-Маг - Гарт Никс

– Огради меня от незримых существ, роящихся в воздухе, как тлетворные гуморы, – прошептал Симеон давно затверженное заклинание. – Да не претерпят ущерба ни душа, ни тело мое…

Исполняется и будет исполнено, – ответил Рекваниэль. – Доколе не отпустишь меня либо сам я не утомлюсь этим миром.

Симеон медленно отнял пальцы от образка. Рекваниэль никогда еще не проявлялся так полно, явно и личностно. Он и отвечал-то всегда одной и той же словесной формулой. А теперь…

Задерживая дыхание, юноша склонился над телом. Сперва он осматривал отверженку, не прикасаясь, потом осторожно повернул с боку на бок. Женщина была бледнокожая и притом изрядно в годах: лет шестидесяти, если не семидесяти. Симеон отметил редкие волосы, заплетенные в шесть или семь косичек, приклеенных или как-то еще закрепленных на черепе. Ему случалось видеть такую прическу, но не у старух. Еще на голове виднелось несколько шрамов – белыми линиями по коже. Шрамы были старыми и на причину гибели не тянули.

Отворачиваясь и упорно дыша ртом, Симеон погрузил руки в воду, подцепил мертвую под мышки и аккуратно приподнял. Женщина оказалась куда тяжелее, чем можно было ожидать. Причина выяснилась быстро. Тело тянула вниз сумка из промасленной кожи, набитая чем-то увесистым и привязанная к шее погибшей.

Пыхтя от натуги, Симеон наполовину отнес, наполовину отбуксировал тело вместе с сумкой к берегу. Анри между тем успел расстелить попону. Уложив старуху, Симеон целомудренно одернул ее серый подол. Она стала казаться чуть живее, но не намного: бледности и пустоты, сопутствующих смерти, ничто скрыть не могло. Пристойно уложить руки оказалось трудней: уже начиналось окоченение, и сумку она держала воистину мертвой хваткой.

– Умерла сегодня, – сказал Симеон, обращаясь к Анри. Тот держался поодаль, прикрывая рукой лицо и поглядывая на сумку.

– Утонула?

Симеон покачал головой и, опустившись на колено, занялся боком погибшей. Там сквозь дыру платья виднелась бескровная плоть. Симеон разорвал ткань, обнажив глубокий прокол.

– Кто-то пырнул ее, она пыталась бежать, но ослабела от потери крови и не смогла выбраться из озера. Произошло это рано утром сегодня, вот что любопытно… Думается, она покоилась вниз лицом, пока отверженцы ее не перевернули, не то мы бы ее раньше заметили… Знать бы, откуда она пришла и куда хотела добраться? Как вообще в крепости оказалась?

– А я вот гадаю, что там у нее в сумке, – сказал Анри.

– Тяжесть какая-то, – сказал Симеон.

– И жизнь у них тяжкая, и смерть не легче, – сказала тихо подошедшая Доротея. Бумагу и уголь она оставила в гроте. – У отверженцев, я имею в виду.

– Так и есть, – сказал Симеон. – Меня всегда угнетало, как мало мы можем сделать для них, когда они болеют или калечатся. Даже в нашем госпитале, для тамошних носильщиков и слуг, для их семей…

Он еще раз осмотрел рану, указывая на темные кровавые сгустки.

– Отверженцы во всем подобны нам, доколе их не касается ангельская магия. Видите – кровь такая же красная. Никому не известно, почему ангельская магия превращает ее в серую пыль или делает их монстрами. По-моему, они сами не очень задаются этим вопросом…

– Они отвергли Небеса и были прокляты собственным Архангелом за грехи, – сказал Анри. – Отверженцы сами навлекли на себя такую судьбу. Все это знают!

– А вот и неправда. О том, что там случилось, достоверных сведений нет, – с необычной твердостью произнесла Доротея. – Очень сомневаюсь, чтобы они были в чем-то виновны. Страдают от последствий чего-то ужасного, вот и все.

– От каких таких последствий? – спросила вернувшаяся Агнес. Ее походка была, как всегда, чем-то средним между стремительным шагом и рысцой. Она не стала дожидаться ответа. – Там, под мостиком, и правда тоннель. С решеткой и висячим замком! Подозреваю, отверженка заперла его, когда они скрылись. Ход наполовину затоплен – может, это скорее водовод?

– А-а… точно, – сказал Анри. – Вода подводится из реки, и это, скорее всего, боковое ответвление трубы. Они на отдельном плане помечены… чтобы всех окончательно запутать. Получается, если вода в реке стоит не особенно высоко, в крепость вполне можно пролезть. Надо будет начальству доложить…

– Так что тут все-таки происходило? – спросила Агнес. – Кто она? И что там у нее в сумке?

– Давайте выясним, – предложил Симеон. Расстегнув ремень, он поднял сумку, отнес на несколько шагов против ветра и опустил наземь. Крупные ловкие пальцы быстро справились с застежками, хотя ремешки успели разбухнуть.

Внутри обнаружился тугой сверток из непромокаемой ткани, обмотанный вощеной веревкой. Симеон извлек сверток, невольно крякнув от усилия… Однако, стоило ему наклониться над узелком, как икона, приколотая к сюртуку, вновь содрогнулась и завибрировала. Молодой врач даже расслышал голос Рекваниэля, вскрикнувшего то ли испуганно, то ли благоговейно.

Симеон тотчас отпрянул, зато Доротея сунулась вперед. Заговорили они почти одновременно:

– Там могущественная икона…

– Ангельская магия…

Анри огляделся. На некотором удалении виднелась группа отверженцев под началом смотрителя. Все они вместе с младшим зодчим сгрудились у треноги на одном из штабелей бревен, занятые важным делом: спуском наземь действительно громадной лесины. Никаких подробностей они с такого расстояния явно не разглядят. Разве что найдется кто-нибудь особенно остроглазый. Или достаточно любопытный, чтобы приблизиться.

– Лучше в грот отнесем, – сказал Анри. – Там и откроем.

– Только если у кого иконы с собой, лучше их снаружи оставить, – сказала Доротея. – Внутри свертка что-то невероятно могущественное. Я чувствую…

– Правда чувствуешь? – спросил Симеон.

Коснувшись иконы, он отпустил Рекваниэля, после чего спрятал образок обратно в потайной карман. Покончив с этим, он осторожно поднял сверток, держа его по возможности в отдалении. Для своих размеров тот казался непомерно тяжелым, точно отлитым из свинца…

…Или из золота. Анри, судя по его пристальному взгляду, думал именно так.

Доротея кивнула:

– Это свойство развивается… у некоторых иконотворцев. Мы становимся чувствительными к присутствию ангелов, даже если они не вызваны. Особенно к высшим чинам.

Она говорила уверенным тоном, хотя, по правде сказать, знала лишь о собственной чувствительности к могущественным иконам. Других упоминаний о сходном свойстве ей не попадалось ни разу.

– Нельзя же тело просто так здесь бросать, – проговорила Агнес.

– Прикрой одеялом, – посоветовал Симеон. – Я пришлю людей из покойницкой госпиталя.

– Как принято поступать с мертвыми отверженцами? – полюбопытствовала Агнес.

Симеон немного помедлил. Большинству посторонних людей он солгал бы, но в их маленькой компании подобное выглядело немыслимым.