Варяга. Меж степью и Римом - Влад Поляков

Имена, числа, снова имена И никаких собственных мыслей. Едва только хитрый бенедиктинец пробовал вызвать ее на высказывания собственного мнения, Вельмира начинала нести если не чушь, то уж точно полудетский лепет. Естественно к тому же хлопая глазками и мило улыбаясь. Иногда теребила расшитый цветочками платок, прикусывая нижнюю губу, словно бы пытаясь думать, но с огромным усилием. Наконец, Бернарду это окончательно надоело.

— Примечательно. В высшей мере примечательно! — довольно улыбнувшись, бенедиктинец попросил Вельмиру-Магдалену успокоиться, видя, что она чрезмерно напряжена. Ну а потом обратился к ее мужу. Способности твоей жены, Михаил, столь же поражают, сколь и вдохновляют на использования в нужных и благих делах. Теперь я понимаю, зачем ты хочешь взять ее с собой. Как я рад, что такой несомненный божий дар будет использован в делах Святого Престола. Да-да, сын мой. Теперь я просто должен предложить тебе стать одним из проводников воли нашего ордена в миру. Иначе

— Я понимаю, — склонил голову Станислав. Служить духовным наследникам святого Бенедикта честь для меня. Надеюсь, что и некоторые другие мои стремления

— О нехватке золота беспокоиться не придется, — прервал его слова Бернард. — Брат Августин! Принеси малую часть того, что получит муж столь полезного нам человека. И не скупись. Видишь ли, сын мой, брат Августин занимается вопросами казны и порой бывает несколько скуповат. Не понимает, что за редкости и платить надо достойную цену.

Скрип двери, до этого успешно прикидывающейся частью стены. Вельмира про себя отметила, что тайные ходы у монахов неплохо устроены. И на появившегося в комнате человека она обратила свое пристальное внимание. Невысокий, юркий, закутанный в бесформенную хламиду, скрадывающую движения, но не мешающую им. И топорики под ней, так хорошо подходящие для схватки в таких вот помещениях. Казначей, говорите? Может и это, но не только.

Однако, подойдя к Станиславу, он передал ее спутнику небольшой мешочек. Набитый монетами и явно не медяками.

— Золото, — проскрипел он. Тебе. Получишь больше. Потом.

И двинулся обратно, уже в полном молчании. Отец Бернард следил за своим собратом с легкой улыбкой на губах, не выражая никаких чувств. Видно было, что они знают друг друга давно, потому и не обращают внимания на то, что чувствуют все прочие.

— Брат Августин такой неразговорчивый, — медовым голосом произнес Бернард, как только другой бенедиктинец скрылся за теперь уже не тайной дверью, закрыв ее за собой. Зато доверенная мне казна под его присмотром никуда не исчезнет, даже самая мелкая монетка не сможет исчезнуть ни в щель, ни в чей-то карман. Не хотите ли узнать о количестве золота?.. Пересчитав его?

— Нет, — покачал головой Станислав, переправляя мешочек с золотом в поясную суму. Это было бы неуважением к вам. Тут, как только что было сказано, всего лишь малая часть, знак внимания и доверия ко мне вашего могучего ордена. А можно ли подвергать сомнению и пересчетам меру доверия? По мне так нет.

— Думаю, мы в вас не ошиблись, сын мой. Тогда можете идти обратно, на тот постоялый двор. Или побродить по улицам этого красивого города, здесь есть на что посмотреть. Только не отлучайтесь надолго, приглашение ко двору, а значит к новому архиепископу, может оказаться у вас в любое время. До скорой встречи, дети мои.

Когда нежданные, но оказавшиеся столь нужными гости ушли, Бернард позволил себе прикрыть глаза и расслабиться. Новые люди, новые возможности. Особенно эта «живая книга» порадует вышестоящих. Хотя и молодой человек неплох, обладая не только целеустремленностью, но и осторожностью. Такой пригодится ордену, пусть и в миру. Да, в миру. Решено! Что же до тех язычников Йомсборга и их использованию для нажима на пруссов перед окончательным уничтожением… Пусть решает Гауденций. Ведь Гнезно, да и большая часть Польши — его заботы, порученные лично Папой. Пусть он решает, а умный Бернард посмотрит, как новоназначенный архиепископ справляется с возложенными на него обязанностями.

Июль (червен), 988 год. Печенежские кочевья на левобережье Днепра.

Роскошно живут печенежские ханы! Это я понял сразу, стоило мне оказаться внутри шатра. Шелк, золото, множество мягких подушек, украшенные драгоценными каменьями чаши с кувшинами Аляповато, конечно, но такой стиль как нельзя лучше воспринимается подобными субъектами. Под себя ведь делал, чтобы обитать в наиболее комфортной обстановке. А тут мы, все из себя чуждые его уютному мирку степного стервятника.

А, пустое. Мне тут не жить, надо всего лишь расспросить Келгена, бывшего хана бывшего племени Иртим. Только сначала устроиться тут, словно у себя дома. Психологическое воздействие на недавнего хозяина всего этого добра будет оказывать серьезное. Пускай не забывает, что потерял практически все и вот-вот может потерять последнее. Что именно? Жизнь, семью. Насчет последнего, конечно, блеф, но он-то про это не догадается. Он бы на нашем месте с легкостью вырезал весь род побежденного, включая младенцев. Кровавые обычаи, в степи они особенно живучи, хотя и в более цивилизованных местах сплошь и рядом встречаются, пусть даже обставленные минимумом правил.

— Хороший шатер, — одобрительно покивал ввалившийся Магнус, обойдя его от и до, сунув нос везде, куда он только пролез. Я бы себе такой взял.

— Так никто и не мешает, брат. Бери. Твоя личная доля от добычи, я уверен, это вполне позволит. Еще и останется!

— Вот как! Я думал, что ты себе захочешь, он куда роскошнее твоего будет.

— Да зачем оно мне? — не удержался я от усмешки, наблюдая за тем, как Магнус пробует на предмет мягкости и удобства груду обтянутых атласной тканью подушек разного цвета и с затейливым золотым и серебряным шитьем. В походах на всю эту роскошь времени нет, а отдыхать летом на природе я и без него могу. Сам знаешь, я далеко от своей главной берлоги на отдыхе удаляться не люблю.

— И то верно. Тогда я за собой эту прелесть удержу, — спохватившись, жрец Локи вымолвил. А хана вот-вот приведут. Я приказал не мешкать.

Что ж, у меня никаких протестов не возникло. Ратмира с Лейфом сейчас отвлекать вовсе не обязательно, у них свои дела. Хирдманы личной охраны всегда рядом. Их может быть не видно, но они есть. Наверняка к ханскому шатру обычному воину и не подойти без того, чтобы люди Одинца не узнали самую неосознанную мотивацию сего поступка. Бдят-с, однако. Не зря Гуннар Бешеный сейчас был относительно спокоен насчет надежности моей охраны. Относительно потому как был полностью спокойным он не мог по долгу службы. Спокойный и не думающий о неприятностях глава тайной службы означает одно ему пора на заслуженный отдых.

О, хан пожаловал! Руки связаны за спиной во избежание естественных душевных порывов, но в остальном вид имеет вполне себе приличный. А еще хан хоть и коряво, с акцентом, но говорит на нашем языке. Значит, переводчик на первых порах не потребуется. Ну а если что можно и позвать, невелика сложность.

— Посадите его, — приказываю двум хирдманам, что и доставили сюда Келгена. Как-никак его бывший дом, пусть напоследок почувствует себя частично прежним, — дождавшись, пока хирдманы хана усадят, а потом покинут шатер, я добавил. Вот так куда лучше. Будем говорить, Келген, непременно будем. Выбора у тебя все равно нет.