Варяга. Меж степью и Римом - Влад Поляков

— Возможности побывать в этом городе. Не просто так, а с любимой женщиной, была у меня такая мечта. И она почти осуществилась, когда я встретил Драгомиру. Думал привезти ее сюда, походить по улочкам, сам все тут посмотреть и ей показать. И она, знаешь, была согласна. Если бы не А, все было, да ушло! И теперь я здесь. Проклятье! Боги любят смеяться над нами.

Жрица Лады не проронила ни слова. Лишь остановилась, жестом приказав Войцеху с Гавелом отойти в сторону и следить, чтобы все вокруг было спокойно. Сама же пристально смотрела на спутника, понимая, что тому больше всего сейчас надо просто выговориться. А еще выплеснуть всю ту горечь, что выжигала его изнутри, доводя почти что до безумия.

— Посмеялись! Знать бы только кто из них Ведь я здесь, в Гнезно, иду по улицам под руку с красивой женщиной, смотрю на здешние красоты. Эта женщина сейчас называется моей женой. Пусть и сама понимаешь, — остатками разума Станислав удерживал себя и от истинного имени спутницы и от других лишних сейчас, подозрительных слов. Кажется, что закрою сейчас глаза, потом открою и изменится лишь одно. Одно! Та, кто рядом изменится. Прости, но так! А горше всего, что иногда кажется, что ты это она. Вы же похожи. Похожи! Вроде лица и отличаются, а слова, походка, привычки Скорее бы уж или совсем сойти с ума, или избавиться от тех, кто у меня отнял то, чем дорожил. Может хоть тогда в голове прояснится. Или голову снесут, чтобы хоть так

Обреченность. Именно ее Вельмира ощущала в голосе Станислава. Только обреченность не обычного человека, а скорее воина. Оказавшегося в кольце врагов. Может бросить оружие, попав в почетный плен, но честь не дает. Потому и остается лишь броситься закованной в броню грудью на клинки врагов, пытаясь забрать с собою как можно больше. Чтобы хоть так

Город. Последней каплей, переполнившей чашу, оказался именно он. Знала ли это она, догадывалась ли? Нет. Знали ли пославшие ее? Кто знает. Они обещали ему месть, а обещание нерушимо. Насчет же остального Жрицы Лады, да и она в том числе, всегда любили играть словами, переплетать их в запутанную паутину, которой так легко потом пользоваться в своих целях. За это их ненавидели многие и ценили избранные.

Да, сочетание несочетаемого. Лада богиня любви. Ее жрицы воплощение красоты, страсти и безграничного коварства. И мало кто помнил о том, что все глубины коварства, жестокости к врагам, весь заботливо собираемый яд обрушивались только на врагов Руси. Не во внутренних дрязгах, а именно что вовне. Так было раньше: при Игоре, в самом начале правления Ольги, потом при Святославе Великом. Особенно при нем! Этот сверх меры понимаемого одаренный полководец сам был далек от интриг. Зато был достаточно умен для того, чтобы поручить это тем, кто знает толк в темных глубинах души человеческой. Тайная Стража и жрицы Лады. Две стороны одной монеты, работающие раздельно, но делающие одно дело.

Потом, уже с первых лет княжения Владимира падение. Сын Святослава выбрал в качестве опоры лишь Тайную Стражу, к тому же сажая во главе людей, главной чертой которых была личная преданность. Не Руси, но исключительно великому князю. Жриц Лады изменить, перековать было нельзя, потому и серьезное охлаждение. Потому и была с такой готовностью поддержана смута, поднятая под знаменами исконных богов. И теперь Теперь жрицы Лады вновь занимали полагающееся им место. То самое, которое являлось одной из опор престола и противовесом Тайной Страже.

И вот сейчас духовная наследница многих поколений жриц до нее, далеко не худшая среди сестер по храму, чувствовала и понимала боль. Чужую, которую ее учили не пропускать через себя. Иначе и впрямь с ума сойти можно. Но и совсем без чувств тоже нельзя. Это знала она сама, знали и ее наставницы.

Наверное, именно потому холодная красавица и обняла Станислава. Просто так. Не из-за необходимости поддержать, успокоить, восстановить пошатнувшиеся душевные силы. Нет, не из-за этого. Быть может, желание хоть самую малость отогреть душу, которую заморозили все те беды. Что пришлось перенести. Да и слова, что она похожа на Драгомиру Она это знала, потому именно ее и выбрали из многих других. Жестокая игра, нужная для дела, но от этого не становящаяся хоть капельку менее «грязной». Игра на чувствах не врага, а союзника, уже раз поспособствовавшего их цели.

Сделать тут ничего нельзя было. В общем. Зато по мелочам Не просто постараться самой вернуться с победой, не только вернуть полезного спутника, но и вернуть его не бездушным, одержимым только местью истуканом, но хоть немного живым, чувствующим.

— Ну все, все А то расчувствовалась через меру, — отстранилась жрица Лады от своего спутника и помощника. Да и Драгомира вспомнилась.

— Ты ее знала?

— Немного. Мы все друг друга знаем, — невесело улыбнулась Вельмира, глядя на Станислава, у которого даже такое вот упоминание об умершей любви вызывало отблеск жизни, хоть и слабенький. Нас не так много. Из тех, кто не просто в храмах, а вот так, особо богам и родной земле способствует. Потом, если хочешь, расскажу тебе кое-что о ней. Если захочешь. Но я бы не стала на твоем месте. Потом, в Ирие-Валгалле, как тебе больше нравится, встретитесь. Пусть сама поведает.

— Ирий и Валгалла Это же разное. Я до Драгомиры вашими богами не интересовался. Да и потом не очень. Но все же это помню. Валгалла это у северян. Ирий у вас.

— Хальфдан две веры в одну крепит. Истинное порождение Локи, этого бога-демона хитрости. Ну да тебе то знать пока не следует. Лучше пойдем, а то слишком долго тут стоим, парочку влюбленную изображаем. Служители церкви и лично Папы нас ждут.

И не удивляйся, смелый и наивный мальчик Все «христово воинство» на землях этих служит не князьям, королям и иным владыкам, а лишь Святому Престолу. Сам же Папа, владыка Рима, вынужден прислушиваться к императору Священной Римской империи. До поры, пока еще не набрал достаточной силы, чтобы стать выше прочих владык. Он ведь «наместник бога на земле», а они всего лишь земные владыки, небеса им никак не подвластны. Вот мы и идем к его слугам. Сначала не к самым важным. Потом Боги укажут путь.

Вельмира говорила со Станиславом, но полностью ли сказанное запечатлилось в его разуме, ее не слишком заботило. Она прошло шла по улицам города в сопровождении помощников и думала. Просто мысли облекались в слова и слетали с губ, только и всего. Говорила она тихо, Войцех с Гавелом бдили, дабы поблизости не было лишних ушей. Да и вообще, безлюдно в этот час на улицах Гнезно. Лишь редкие прохожие из числа простого люда шмыгали мимо, чем-то напоминая вспугнутых мышей. Еще реже малым числом показывалась городская стража. Места тут не слишком хорошие, это же не центр города, где благородный люд прохаживаться изволит.

Не центр. Туда они пойдут позже, как только поговорят с тем, кто решает важные вопросы, оставаясь в тени. Бенедиктинцы. Те самые, которым Святой Престол поручил окончательную христианизацию Польши и не только ее, но и окрестных земель. Бенедиктинцы, многие из которых становились епископами в новообращенных землях для их окончательного умиротворения «крестом, огнем и мечом». Унгер Познанский тому пример.

Опасный противник. Жрицы Лады это хорошо понимали. Незаметно проникающие под своими скромными, зачастую бедняцкими одеяниями, они щедро рассыпали золото, лесть, угрозы. Да и потом, подведя под власть Папы новую землю, никуда не исчезали. Часть так и вовсе не выходила из тени, оставаясь глазами и ушами Рима. К одному из таких «глаз и ушей» Вельмира сейчас и направлялась. Он знал много, был связующим звеном с теми братьями по вере, кто находился близ князя Мешко Пяста. Помимо того, именно на него лучше всего должны были подействовать те верительные грамотки, что были у жрицы. Оставалось лишь в последний раз напомнить Станиславу его действия, от которых никак нельзя отступать. Эх, могла бы она сама Но нет, женщине при том разговоре вмешиваться никак нельзя. Не поймут. Или хуже того, поймут слишком много.