Товарищ Брежнев. Большой Песец - Дмитрий Абрамов

Хреново. Видать, не дошли девчата до станции, плутанули. И теперь не важно, по какой причине. Может, нарты сломались, наскочив на камень-корягу, может что ещё. И ещё одна группа диверсантов прибавилась. Это очень серьёзно.

– Подъём, девчата!

Быстрый завтрак, собрать нарты, запрячь оленей и помалу вперёд. Сильно не приближаясь к холмам, упряжка обходит их по кругу. Есть. Вон следы видны, к Вороньей губе ведут. В погоню? Нет. Подождём. Следы-то от одной упряжки, а их минимум три должно быть. Лиза, Соня, Женя – маскируются, закапываются в снег. Задача им – сидеть и не высовываться, даже если стрелять начнут – не высовываться, вот когда старшина свистнет-гугукнет по-хитрому – вот тогда руки в ноги и бегом вот на тот холм, а там уж – по обстановке. А старшина уходит к холмам. Два часа Фёдор потратил, чтобы на холм взобраться. Один раз даже думал вернуться, потому как из распадка между холмов выскочила ещё одна упряжка и пошла уже не к губе, строго на север. Может, их всего две было? Да нет, не может быть. Больше их было. Следы-то охотник читать умел. Уверенности в том, что между холмов ещё кто-то есть, придавал слабый-слабый запах дыма. Вполз наконец-то старшина на холм. Вот они, голубчики. Сколько ж вас туточки?! Четыре упряжки в распадке и пятеро немцев. Немцев – сомнений нет, хоть и обряжены они в саамскую одёжу. Четыре упряжки, а немцев пять! Нарты-то двухместные. Где ещё трое? Так по холмам сидят. Часовые в секрете. Вон и следы видны. До ближайшего метров сто, не больше. Это удачненько получилось не засветиться. Ну, так опыт не пропьёшь. И чё делать будем, товарищ старшина? Поглядим-посмотрим. Вон ещё один экипаж нарт в поход собирается. Вон их командир инструктирует. А вот там в ямке-ухоронке у противоположного холма явно радист. И антенна видна, на корявую берёзку, что на вершине холмика растёт, закинута.

Ждём. Третий экипаж убывает. Ещё ждём. Минимум полтора часа ждём. Чтоб упряжка подальше отъехала. Вот теперь можно. Короткая, на три патрона очередь в ближайшего часового. Пущай остальные думают, что это свой братан-диверсант пульнул. Автомат в сторону, теперь снайперкой работаем. Первую пулю получает радист. Удачно на выстрелы бедолага повернулся, пуля дырявит ему сразу две ноги. Следующий в прицеле – командир, упавший на снег и прикрывающийся собачьей стаей. Так себе маскировка. С холмика отлично видно, где у него руки, ноги. Выстрел. Дырка в правом бедре у командира немецкой ДРГ. Третий выстрел в диверсанта, пытающегося добраться к пулемёту, лежащему на нартах. Этого не жалеть. Есть. С такой дырой в голове не живут. На всё про всё – секунд десять у Фёдора ушло. Старшина, вжимаясь в снег, меняет позицию. С холма, что левее, звучит автоматная очередь, пули сшибают сугробы с небольших ёлок, под которыми только что лежал командир зенитного взвода. Куда ж ты, чудило, лезешь? Больше четырёх сотен метров до тебя, а ты из пукалки пуляешь. А вот немец, что на правом холме сидит, – затаился, чем вооружён, непонятно, но он пока не опасен, прикрывает старшину от него молодая лесная поросль. Разбираемся с автоматчиком. Позиция у него была вполне себе удачная для наблюдения наружу, а вот к атаке с тыла – совсем не пригодная. Маловато на том склоне холма укрытий и снежка изрядно насыпано, сложно по нему резво перемещаться, видно, куда заполз нервный немец. Выстрел по стволу тоненькой берёзки, ссыпаются с её ветвей снежные шапки, открывая взгляду туловище диверсанта. Выстрел. В поясницу прилетело. Ещё один, так, чтобы повыше попасть. Попал. Дёрнулся немец и затих. А вот правый так и не обозначился. Ничего, и на тебя найдётся придумка. Ухает филином старшина. Оживились девчонки, услышав сигнал. Запрыгнули в нарты и рванули к холму, благо оставшемуся немцу этот сектор не виден. Добрались зенитчицы до холма. Инструктаж. Лиза вправо ползёт, Женя – влево. Соня со старшиной остаётся и вместе с ним карабкается на вершину холма. Все на позициях. Начинает Соня. Шестом поочерёдно шевелит поросль на гребне холма. Девчонки внизу вразнобой выпускают в воздух по обойме. А старшина ждёт. Соня стреляет по верхушкам деревьев, под которыми скорее всего прячется немец. Ну, где ты? Куда смотришь? Твою ж мать! Куда ж ты, Лиза! Девчонке показалось скорее всего, что она что-то увидела, и она решила воспользоваться моментом. Снизу вверх, с колена начинает палить по холму, где немец засел. Короткая очередь. Лиза падает на снег. Но немец себя проявил, охотнику достаточно. Две пули из снайперки завершают затянувшуюся перестрелку.

– Соня, помоги Лизе. Женя, бегом по тем холмам, проверь, оружие подбери, – командует старшина.

Сам Фёдор быстро осматривает ближайшего немца и, прихватив его медпакет, громко ругаясь, пытается перевязать себе ноги. Командир диверсантов ползёт к радисту. Прицелился на автомат, валяющийся у ног радиста. А где ж твоё ружьё, милок? Разбито? Удачно сегодня старшина стреляет. Главный диверсант, когда падал, прячась за собаками, упал на свой собственный автомат, вот пуля старшины сразу и ногу, и автомат поломала.

Фёдор вскидывает винтовку. Выстрел. Перебито правое плечо у немецкого командира, не нужен тебе больше автомат, милок.

Ударные свойства унт не сравнятся с подкованными кирзачами, но убивать пока немцев Фёдор не планировал. Так что бьём с ноги в голову одному, второму. Успокоились немцы на какое-то время. Как раз обыщем их, свяжем-перевяжем, чтоб не сдохли раньше времени. Кляп им в рот и мешок на голову. Заглянем в землянку. Ага, вот она радиостанция, два ранца. Один – с рацией, второй с запасными батареями.

Женя, пробежавшись по холмам, спускается в распадок с трофейными автоматами. Из-за холма появляется Соня, ведущая за собой оленью упряжку. На нартах лежит Лиза.

– Что с ней?

– Две пули в грудь, лёгкие пробиты. Я повязку уже наложила, – докладывает Соня, растирая трёхпалой перчаткой слёзы по зарёванному лицу.

– Отставить слёзы.

Быстро пакуемся. Немцев по одному укладываем на нарты и хорошенько к ним приматываем. Рацию и другие трофеи не забываем. Усё. Готовы. Можно сваливать отсюда. Хрена!

Фёдор вслушивается в звуки растревоженного леса. Собачий скулёж и лай. И это нездешние собачки. Звук идёт с той стороны, где утром была перестрелка. Принесла нелёгкая. Кого? Посмотрим. Зенитчики разбегаются по холмам. Лай усиливается. Собачья упряжка едет к холмам, быстро, со всех собачьих сил несётся. Ездока на нартах не видно. А вон там как-то слишком неуклюже перебегает от дерева к дереву фигура в саамском прикиде. Ну, это ерунда. Миг, и голова не болит. Не болит голова у старшины по этой неуклюжей фигуре. Не болит голова и у фигуры. Сквозную дыру в черепе, как правило, владелец дырявого черепа не ощущает.

– Halt. Nicht schieβen, deine![134]

Федор чуть заикой не стал. Кричавший немец был от него всего метрах в тридцати по склону холма. Получи, фашист, гранату. И чего? Вас всего двое было? Приблудная упряжка уже забежала в распадок. Нарты не пусты. На них явно кто-то лежит, укрытый шкурами. Может, раненый, а может, это такой хитрый ход – в тыл зайти. Чего тут думать? Стрелять надо. Два выстрела по силуэту под шкурами. Потом посмотрим, кого там припрятали, а пока четвёртого надо искать. Почему четвёртого? Так нарты двухместные, а подстрелил-подорвал старшина троих. Значит, была и вторая упряжка. А двое нарт – это четыре немца. Арифметика, однако!