Харассмент - Кира Ярмыш

Однако настоящая причина ее резкого отношения к изменам заключалась в другом: Инге нравилось ее моральное превосходство. Ее согревала мысль о том, какой бескомпромиссной она казалась, какую глубокую способность любить это в ней как будто выдавало. Когда ей изменил Кирилл, это оказалось в чем-то даже приятно – его поступок выгодно оттенял Ингину нравственную чистоту. Узнав об измене, она испытала скорее злорадство, чем обиду. Кирилл признался ей сам – он каялся и умолял его простить. Инга поначалу была непримирима: измена означала разрыв. Однако, расставшись с Кириллом, она с изумлением обнаружила, что получала удовольствие от его раскаяния. Следующие полгода они сходились и расставались снова – Инге нравилось подпускать Кирилла близко, чтобы иногда напоминать ему о том, какую провинность он совершил. Пока это действовало, Инге хотелось с ним быть, но когда вина Кирилла поистрепалась от постоянной эксплуатации, Ингин интерес к нему окончательно угас.

На следующее утро после встречи с Антоном она проснулась поздно. Потянувшись, неторопливо повернула голову набок и тут же застыла, увидев светловолосый затылок на соседней подушке. Пару мгновений она тупо смотрела на затылок, пытаясь понять, кто это лежит рядом, а в следующую секунду ее поглотила паника. Руки и ноги словно одеревенели. Этот ужас, впрочем, не имел ничего общего с угрызениями совести, их Инга даже не успела ощутить. В ее голове билась только одна мысль: а вдруг Илья сейчас придет? А вдруг позвонит? Нужно разбудить Антона и заставить его сию секунду уйти!

Ее волнение, однако, было так велико, что она не могла пошевелиться, размазанная по кровати, – просто лежала и смотрела на изгиб Антоновой шеи и на его плечо, с которого сползло одеяло. Ничего не происходило. Спустя пару минут Ингин страх стал постепенно затухать. Илья никогда не приходит без предупреждения, и они ни о чем не договаривались сегодня. Он никогда не звонит. Она наконец-то смогла пошевелить рукой и достала с пола телефон. Никаких пропущенных вызовов, однако – сообщение от Ильи. Ингино сердце подскочило к горлу. Он предлагал увидеться завтра после работы. Сердце медленно опустилось на положенное место.

Инга снова посмотрела на Антона, а потом придвинулась ближе и обняла его со спины. Он зашевелился и прижал ее руки к своей груди. Улыбнувшись, Инга уткнулась ему в шею. Волосы у Антона приятно пахли шампунем. Инга старалась думать о его запахе, тепле его тела, о том, как он крепко держит ее за руку, потому что знала: как только она потеряет концентрацию на этом моменте, ее голова моментально наполнится другими, сложными и пугающими мыслями. Она уже чувствовала, как они надвигаются на нее. Инга обязательно подумает их все, но потом, а сейчас ей хотелось, чтобы ничего не омрачало ей удовольствие. К счастью, Антон опять пошевелился, а потом повернулся к ней, сонно улыбаясь. Мрачные мысли брызнули в стороны, оставив блаженную пустоту.

Антон провел у нее еще несколько часов. Сначала они просто нежились в кровати, потом заказали доставку еды и ели ее, не вставая и включив какой-то фильм. Впрочем, фильм они почти не смотрели: его приходилось останавливать каждые пять минут, чтобы рассказать друг другу то один, то другой случай из жизни, навеянный происходящим на экране. Когда герой в фильме ехал на поезде, Антон ставил кино на паузу и говорил: «А ты знаешь, я однажды отмечал день рождения в поезде». Инга удивлялась – значит, можно было продолжать, и Антон рассказывал. Через пару минут Инга останавливала фильм сама и говорила: «А со мной никогда не знакомятся в общественном транспорте. Все эти сцены, где подсаживаются и заговаривают, – со мной этого ни разу не случалось. Мне однажды сказали, что это потому, что все передо мной робеют». – «Так и есть, – смеялся в ответ Антон. – Сам не понимаю, как я решился написать тебе в тиндере».

Несколько раз у Антона звенел телефон, но он, едва взглянув на него, тут же гасил экран. Инге было приятно, что он не хочет отвлекаться на внешние дела. Через час после начала фильма ей тоже пришло сообщение. Инга мазнула по нему взглядом и увидела, что оно снова от Ильи. Она тут же цапнула телефон и поднесла его как можно ближе к лицу, чтобы Антон не мог разглядеть, что написано на экране. Сердце опять быстро-быстро забилось.

– Это по работе, извини, – сказала Инга Антону, хотя тот не спрашивал и, кажется, вообще не обратил внимания.

«Так что завтра? – написал Илья, и Инге показалось, что она слышит его недовольный голос. – Ты так занята, что не можешь ответить? Мне надо планировать время».

«Извини, – набрала Инга. – Завтра конечно».

Илья прочитал сообщение, но никак не отреагировал.

Инга не хотела встречаться с ним завтра – честно говоря, сейчас она не хотела встречаться с ним вообще. К тому же это повторное сообщение показалось ей особенно зловещим, словно Илья заподозрил ее неверность. Спустя пару минут, немного успокоившись, Инга трезво рассудила, что он, конечно, не мог догадаться – она и раньше, бывало, подолгу не отвечала или отказывалась от свиданий, если, например, уже обещала поехать к матери. Антон тоже не мог ни о чем узнать по одному-единственному сигналу телефона. Если что-то и могло вызвать подозрение, то только ее поведение, нервозное и суетливое.

Однако несмотря на то, что внешне ничего не изменилось, внутри Инги опять сгустились тучи. Фильм совсем перестал ее увлекать, и ей захотелось, чтобы Антон ушел. Ей нужно было поскорее все обдумать. Следующие сорок минут Инга то и дело шевелила курсором, чтобы посмотреть на всплывающей панели, сколько минут осталось до конца.

– У тебя какие-то дела? – не выдержал наконец Антон. – Тебе надо идти?

– Не то чтобы, – смутилась Инга, но, подумав, что Антон может принять это на свой счет, добавила: – Вообще-то да. Я вечером должна встретиться кое с кем… с матерью. А перед этим заехать по делам.

– Так бы сразу и сказала. – Антон чмокнул ее в висок. – Я думал, ты не занята, вот и сидел.

– Нет-нет, я и не занята, – запротестовала Инга. – То есть не была занята. И я рада, что ты сидел. Просто скоро мне уже надо собираться.

– Тогда я пошел, – сказал Антон и легко вскочил с кровати. Инге показалось, что даже слишком легко. Может, он все-таки обиделся, решив, что она его прогоняет?

– Извини, правда.

– Все в порядке, Инга. – Антон рассмеялся и снова поцеловал ее. От звука собственного имени у Инги по спине побежали мурашки. Антон произнес его как-то по-особому, интимно, словно это был специальный код, известный только им двоим. – Мне тоже уже пора. Когда мы увидимся в следующий раз? Может, завтра?

– Я не могу завтра, – быстро проговорила Инга и почувствовала, что краснеет. Она отвернулась и тоже встала. – Работа. Допоздна. Можем во вторник.

– Значит, во вторник, – сразу же согласился Антон. Вроде бы он ничего не заметил.

Инге казалось, что он обувается и застегивает пальто бесконечно долго. Накинув на плечи халат, она наблюдала за ним, прислонившись к дверному косяку. Как только Антон собрался уходить, Инга вдруг свирепо, со всей страстью захотела, чтобы он ушел поскорее. Ее беспокойство и паранойя были готовы выплеснуться наружу – стоя в коридоре, она воображала, как откроет сейчас дверь и увидит за ней Илью. Долго сдерживаться Инга не могла и хотела только одного – остаться наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок.