Море, море - Айрис Мердок

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 142
Перейти на страницу:

— Я не знаю, про что она говорила, но это ерунда. Слушай, Чарльз, милый, я твоя и, наверно, сумасшедшая была, что сразу не сказала. Я тогда перепугалась как идиотка, мне показалось, я просто не вынесу еще одного разбитого сердца и что мне нужен покой, и вообразила, что смогу удержаться и не ринуться в прежнее безумие, но не вышло, и ринулась, и опять безумная. Я жалела Гилберта и тянула время, чтобы придумать какой-нибудь компромисс, но компромисса быть не может. Мне все равно, что будет и чем кончится, умру от этого — тоже все равно. Мне не нужно от тебя самоотречения, щепетильности, великодушия. Ты мне нужен как повелитель и король, каким был всегда. Я тебя люблю, Чарльз, я твоя и до конца дней буду тебе повиноваться.

Мы стояли, глядя друг на друга и дрожа в этой узкой темной комнате-келье, под чугунным кронштейном.

— Лиззи, прости меня, это была ошибка. Лиззи, милая, не надо так, не можем мы быть вместе. Не могу я, как думал, схватить тебя и не выпустить, не могу я больше быть королем. Напрасно я тебе написал. Я тебя очень, очень люблю, но не так. То была пустая мечта, абстракция, как ты и сказала, ты права, ничего бы не вышло, надолго меня бы не хватило. Понимаешь, я встретил первую. Так что не могу я быть твоим, крошка Лиззи, а знал и любил очень давно, я тебе говорил про нее, самую первую. Так что не могу я быть твоим, крошка Лиззи, а ты не можешь быть моей. Ты возвращайся к Гилберту, пусть будет счастлив, пусть все остается как есть. Прошу тебя, поверь мне и прости. Это была ошибка.

— Ошибка, — повторила Лиззи, глядя вниз на свои блестящие черные туфли на высоких каблуках, намокшие от травы на дамбе. — Понятно. — Она подняла голову и посмотрела на меня, пунцовая нижняя губа дрожит, глаза туманные, грозные.

— Ты, наверно, помнишь, я как-то говорил тебе про ту девушку, так вот я ее снова встретил, она живет здесь, и я…

— Ну, тогда до свидания.

— Лиззи, милая, не уходи так, мы останемся друзьями, ведь правда? Как ты просила в первом письме. Я буду навещать вас с Гилбертом…

— С Гилбертом я, наверно, не останусь. Не может все остаться как было. Мне очень жаль. Прощай.

— Лиззи, дай хоть мне руку.

Она послушно протянула мне ручку — маленькую, влажную, вялую, и я не решился притянуть ее к себе и обнять. Она отняла руку и стала рыться в сумке. Извлекла осколок зеркальца, которое разбилось от пинка Розины, и крошечный белый платочек. Как только платок оказался у нее в руке, она беззвучно заплакала.

Я смотрел на нее с умилением и грустью и в то же время как-то отчужденно и гордо, словно передо мной вдруг мелькнула, исчезая вдали, вся жизнь, которую я мог бы прожить, если бы рядом со мной была Лиззи, мой Керубино, мой Ариэль, мой Пэн, мой сын; жизнь, которую мы могли бы прожить вместе, будь я другим и будь она другая. Теперь это кануло в небытие, как бы ни повернулось дело дальше, и весь мир изменился. Я повторил с какой-то грустной, мучительной отрадой:

— Нет, Лиззи, родная моя, храбрая моя крошка Лиззи, это невозможно… Я так благодарен тебе за твое… за твою…

— Смешно, — сказала Лиззи почти спокойно, сквозь беззвучные слезы. — Смешно. Как я ехала из Лондона, очень-очень долго, я взяла машину напрокат, Гилберту не сказала, и всю дорогу я вела с тобой удивительный любовный диалог, только очень уж долго я ехала, и вот все ближе, ближе, я уж думала, как ты удивишься мне и обрадуешься, и какое это будет счастье для нас обоих, и мы будем смеяться, смеяться без конца, как бывало, и представляла себе это, и была полна такой любви, такой радости, хоть и говорила себе, что все это может кончиться разбитым сердцем и на этот раз я уже не выживу, но я думала — все равно, как бы ни кончилось, сколько бы ни пришлось страдать, лишь бы я была ему нужна и он меня обнял, и вот теперь все кончилось, не начавшись, я и вообразить не могла, что с первого шага все будет испорчено, сломано… и у меня не осталось ничего… только моя любовь к тебе… ты снова ее разбудил и отверг, а она проснулась… навсегда…

— Лиззи, она утихнет, уснет, она ведь засыпала. — Лиззи помотала головой, кусая платок. — Лиззи, я тебе напишу.

Слезы ее высохли. Она убрала платок и осколок зеркальца и развернула желтый шарф.

— Нет, не пиши, пожалей меня. Смешно. Я тогда думала, что конец, а тогда не кончилось, кончилось теперь. Пожалуйста, не пиши мне, я не хочу… больше…

Она скомкала шарф и затолкала в карман. Потом круто повернулась и распахнула дверь, чуть не сбив с ног Розину. Розина отскочила, а Лиззи бросилась вниз по лестнице, хватаясь за перила, стуча высокими каблуками туфель. Я хотел бежать за ней, но Розина схватила меня за руку и, проявив недюжинную силу, уперлась сапогом в мою ногу. Мы отлетели к стене.

— Не держи ее.

Парадная дверь хлопнула.

Минуту я постоял, глядя на занавеску из бус, она колыхалась и постукивала. Потом медленно пошел вниз по лестнице. Розина за мной. Мы вошли в кухню и опять сели за стол.

— Не волнуйся, Чарльз, эта похотливая зверюшка не умрет от разбитого сердца.

Я промолчал.

— Теперь ты, надо полагать, жаждешь обсудить со мной бедную Лиззи?

— Нет.

— Бедный старый Чарльз, как Бог ты больше не котируешься.

— Ну и отлично. Уйди, пожалуйста.

— Если ты когда-нибудь свяжешься с Лиззи Шерер, я вас обоих убью.

— Ох, Розина, перестань, это же глупо, это пошло. Ты только уезжай поскорее. А впрочем, если ты возвращаешься в Лондон, дай Лиззи время отъехать подальше.

— Я не в Лондон. Я сейчас поеду в отель «Ворон» и сытно позавтракаю там одна. А потом в Манчестер, на съемки. Оставляю тебя наедине с твоими мыслями, и дай Бог тебе от них осатанеть. В твои шашни с бородатой старухой я не стану вмешиваться при одном условии.

— А именно?

— Пообещай, что будешь держать меня в курсе.

— Ладно.

— Обещаешь?

— Да.

— Встань, Чарльз. — Я повиновался, как робот. Розина обошла вокруг стола, и я успел подумать, что она меня ударит. Она меня поцеловала. — Ну, пока. Еще увидимся.

Парадная дверь снова хлопнула, а чуть позже я услышал прощальный вопль красного автомобильчика. Блеснула надежда — а вдруг Лиззи вернется? А потом мысль: какое счастье, что Лиззи не примчалась ко мне после моего первого письма.

Я пошел в красную комнату и попробовал затопить камин, но тщетно. Не хватило растопки. Слезы Лиззи и поцелуй Розины сильно меня растревожили. Я ругал себя за Лиззи, но без гнева, и думать о ней не хотелось. Мне нужно было ее сочувствие. Я уже раскаивался в своем пошлейшем разговоре с Розиной. Почему-то я решил, что это будет очень здорово — рассказать ей про Хартли, но теперь меня томили недобрые предчувствия. Я сам дал ей в руки новое оружие. Потом я вспомнил Джеймса, лениво подумал — как это его угораздило? Гомосексуализм? Или в верхах решили, что держать на секретной службе свихнувшегося буддиста небезопасно? Шея у меня побаливала там, где к ней прикоснулись алые ноготки Розины. Я решил было смерить температуру, но не смог найти градусник.

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?