Коэффициент поцелуя - Хелен Хоанг

Наверное.

По привычке она подошла к фортепиано. Села на скамью, подняла крышку, и холод гладких клавиш под подушечками пальцев подействовал на нее успокаивающе. Много лет музыка оставалась главным способом справиться с эмоциями – с хорошими, плохими и с теми, что посередине. Струны зазвенели звучными аккордами; полностью положившись на мышечную память, Стелла погрузилась в музыку, позволила всем своим чувствам излиться через кончики пальцев. Когда мелодия закончилась, она еще подержала пальцы на клавишах, слушая, как тают последние ноты.

– Я знал, что ты умеешь играть, но не знал, что так здорово, – сказал Майкл прямо из-за ее спины.

Не удержавшись от улыбки, она оглянулась через плечо.

– Ты воскресил это во мне.

Его улыбка казалась усталой, но глаза тоже смеялись. За какую-то долю секунды все стало правильным. Холод испарился. Недостающие кусочки мозаики встали на места.

– Что это за композиция? Я, кажется, раньше слышал ее, – сказал Майкл.

– «Лунный свет» Дебюсси. Моя любимая.

Он опустил руки ей на плечи и поцеловал в затылок.

– Красиво, но очень грустно. А ты знаешь что-нибудь повеселее?

Грустно. Губы Стеллы изогнулись, но не в радостной улыбке. Грусть была частой темой в ее репертуаре.

– Ну… Может быть, это.

Прикусив губу, она принялась извлекать из фортепиано знакомую мелодию, гадая, это ли Майкл имел в виду под весельем.

Он удивил ее, сев на скамью рядом с ней со словами:

– Я думал «Сердце и душа» играется дуэтом.

Стелла пожала плечами.

– Я всегда играла ее соло.

Майкл поймал ее правую руку и положил себе на колено. Улыбка заиграла на его губах, когда он кивнул в сторону клавиш.

– Ты играешь? – спросила она.

– Совсем чуть-чуть, но эту песню я знаю.

У нее перехватило дыхание. Пальцы споткнулись на первых нотах, но она довольно быстро поймала ритм. Басовая часть песни состояла из простых повторов, по одной схеме – вторая натура Стеллы. Когда Майкл гладко вплел мелодию в ее аккомпанемент, удивительное тепло разлилось по ее спине, а тело наполнилось удовольствием. Она никогда не играла дуэтом ни с кем, кроме ее учителя по игре на фортепиано, и это были лишь упражнения на отработку техники, ничего особенного.

– У тебя хорошо получается, – заметила она, взглянув на него, не отрываясь от игры.

Его улыбка расплылась шире, но он был сосредоточен на движениях пальцев.

– Когда на одно фортепиано претендуют сразу шестеро, приходится учиться делиться. При этом, никто из нас так и не мог понять, как играть свою часть одной рукой. У тебя здорово выходит.

– Все дело в практике. – И в необходимости.

Вид их с Майклом рук, бок о бок порхающих над клавишами, очаровывал Стеллу. Сильный и прекрасный контраст: большая и маленькая, загорелая и бледная, мужская и женская. Такие разные, но двигающиеся в идеальном ритме. Они создавали музыку. Вместе.

Песня закончилась, Стелла позволила пальцам соскользнуть с клавиш и тут же отвела взгляд. Чувство, будто она голая, вернулось.

Он поцеловал ее в шею и провел пальцами по подбородку, нежно подталкивая ее к тому, чтобы посмотреть ему в глаза. Она подумала, Майкл что-то скажет, но он молчал. Только улыбался.

– Есть хочешь? Давай ужинать, – сказал он, и момент исчез.

Она спросит его позже. После того как появится возможность соблазнить его как следует.

Прошла неделя, но Стелла до сих пор понятия не имела, что предпринять по части соблазнения Майкла. Он казался счастливым – насчет себя она не сомневалась, – но первый их совместный месяц приближался к концу, и она не была уверена в том, что он согласится подписаться на еще один.

Тем вечером его мама снова пригласила Стеллу на ужин. Стелла голову сломала, придумывая хитрые способы, как бы получить от его семьи советы по поводу Майкла. Если кто его и знает, так это они. Но как спросить, не вызвав подозрений, что между ней и Майклом что-то не так? Все ведь думают, что они встречаются по-настоящему.

Следуя его инструкциям, Стелла вошла в дом его мамы и поставила свою обувь рядом с обувью Майкла. Ее черные туфли на высоком каблуке возле его кожаных мокасин казались крошечными, но ей нравилось видеть их вместе. Это доставляло ей удовольствие на фундаментальном уровне.

Она поставила коробку с грушами на столик перед бронзовым Буддой, и вдруг ее внимание привлекло ворчание и тяжелое дыхание из гостиной справа. Она пошла туда и перед ее взглядом предстал крендель из рук и ног на ковре под фортепиано. Похоже, это был Майкл и какая-то девушка. Стелла испытала бы ревность, если бы по ним не было видно, как им неудобно.

– Просто сдавайся и скажи это вслух, – процедил Майкл сквозь зубы.

– Нет, мой болевой прием сработал. Ты выбрался только потому, что сидишь на стероидах.

– Я не принимаю стероиды, а прием твой сработал только потому, что я не хотел попасть тебе по сиськам.

– Тогда в следующий раз буду метить тебе по яйцам.

Приглядевшись, Стелла увидела, что они оба держат друг друга за горло. Как анаконды в смертельной схватке, ни один не хотел отпускать другого.

– Может, объявим ничью? – предложила Стелла.

– Привет, Стелла, – прозвенел голос. Лицо сестры Майкла было скрыто под завесой темных волос, и Стелла понятия не имела, которая это сестра. Их было слишком много. – Майкл, твоя девушка пришла. Сдавайся.

– Ужин будет готов через десять минут. – Краснота на лице Майкла довольно настораживала, но, насколько Стелла видела, он сам это спровоцировал. – Погоди секунду, я сейчас освобожусь.

– Только если сдашься. Ну, кто твой папочка? – сказала его сестра, сгибая внушительную руку, которая обхватывала его шею.

– Точно не ты, мелкая засранка.

Они покатились по ковру, пинаясь и молотя ногами.

– Тогда я пойду поздороваюсь с вашими мамой и бабушкой, – сказала Стелла. Она предпочла бы сделать это в компании Майкла, но, похоже, то, что происходило между ним и его сестрой, должно было занять еще какое-то время.

Никто не ответил. Видимо, они не могли расходовать кислород на разговоры.

Стелла прошла по коридорам дома, который оказался огромным – снаружи он выглядел меньше. Мама и бабушка Майкла сидели в гостиной и чистили дольки грейпфрута от кожицы, мелодично разговаривая на вьетнамском. На экране телевизора мельтешили двое мужчин в костюмах обезьяны и свиньи.

– Здравствуйте… Wai? – Она неуклюже склонила голову. Язык Стеллы не поворачивался произнести слово «бабушка» по-вьетнамски, ngoại.