Река Снов - Сергей Сезин

Должно быть, это дела давно минувших дней, вроде той самой Междоусобной войны. Тогда стороны кавалерией широко пользовались. Победившая сторона вообще две конные армии имела, в каждой по четыре кавалерийские дивизии. Огромные массы. Если сейчас в тверской армии всех драгун с «горгулий» согнать и на коней посадить, то едва наберется четверть этой конной армии.

Проснулся я в полвосьмого. Чувствовал себя вполне нормально, ни сердце, ни желудок не беспокоили. Вышел в коридор и узрел соседей – инженеров. Гульнули они вчера здорово и сейчас обсуждали животрепещущий вопрос: похмеляться или нет? Если похмелиться – на завод не допустят с соответствующими последствиями. Прощай тогда контракт. Не похмелишься – здравствуй, белая горячка.

Ага, трижды ха-ха. Нашли чего и когда пугаться.

Им до белой горячки еще дожить надо, а до того еще и пить бросить. Попробую-ка им предложить помощь. Не заработаю, так поехидничаю.

– Привет вам, соколы ясные! Что крылья-то приопустили, пригорюнившись? Аль вчера водку с пивом вкушали до состояния не летающего, а пресмыкающегося?

Инженер, что повыше ростом, ругнулся. Тот, что пониже, пробурчал нечто в смысле, что мне за дело до того.

– Да, в общем, никакого. У меня руки не дрожат, и изгнание с работы, ежели похмелюсь, мне не грозит. Могу и мимо пройти. А могу и помочь магической детоксикацией. Один день лечения и три приема снотворного средства на ночь. И даже на работу сегодня пойдете без последствий для контракта. Все это, естественно, при том условии, если опять гудеть не будете. И гудеть не надо с недельку.

– А почем?

Ага, пробрало.

– Десятка с носа. Марками не беру. Шелонгами тоже, ибо патриот (это я так просто, из противности).

Высокий опять ругнулся. Сосед сказал ему:

– Чего экономить-то? Похмелимся – контракт накроется, ибо выгонят. Потери значительно больше будут. Не похмелимся, терпеть будем – фиг знает что получится из монтажа. Замкнет цепь от ошибки – не рассчитаемся. Куда ни кинь – всюду клин. Да и не обеднеем-то…

– Ну тогда ты первый, а я посмотрю, может, соберусь…

Низенький нашарил кошелек, протянул мне стопку монет. Я отправил их в карман, спросил, сколько у них есть времени. Ответили, что приблизительно час есть. Я подвел его к кровати, уложил, сказал, что сейчас он заснет и будет спать минут двадцать. Потом пробужу и еще раз обработаю. Сегодня он будет больше обычного мочи выделять, так что пусть не пугается. И самое главное – ни капли спиртного. Неделю.

Далее я его усыпил и, не жалея Силы, обработал. Как проснется, поставит рекорд по отделению мочи.

Повернулся к высокому, который как раз наливал себе третий стакан воды.

– Дело твое, но лучше начинать сейчас. Если ты не поспишь эти двадцать минут, то придется обрабатывать тебя Силою сильнее. Это и неприятнее, и будет стоить не десять, а пятнадцать.

Высокий помянул демонов с демоновыми матерями и полез за кошельком. Это, конечно, не так ярко, как двоюродный дядя Алексей в борьбе с царицынскими торговцами, но мощно получилось.

Когда он тоже захрапел, я отыскал Татьяну Алексеевну и попросил ее согреть чайку. Пока вода грелась, завершил свой туалет. Когда инженеры проснулись, я сидел в их комнате за столом и допивал чай. Сахар у меня был свой, а заварку, грешен, у них позаимствовал.

– Ну что, соколики? Не дрожат уже крылья? Готовы взвиться орлами? Не тяжело ль дышать от удушения жабою?

– Да нет, ничего так. Все еще не прошло, но уже совсем по-другому. Почти что хорошо.

Это отвечал низенький, а высокий ставил в этот момент рекорд по мочеотделению.

По его возвращении я их еще раз обработал. Признался в похищении заварки, но они на это внимания не обратили, занятые срочными сборами на работу.

А не зря поработал: в дыхании мерзкий запах ушел, руки не дрожат, лица прояснились. Повторил насчет снотворного и даже начертал название на бумажке. И насчет воздержания повторил тоже.

За окном забибикала машина. Инженеры спешно заперли дверь и побежали к выходу. Довольный собой, я пошел заниматься своими делами. Но что-то мешало быть полностью довольным собой, какая-то мелочь диссонировала. Поразмыслив, я догадался, что именно меня раздражало. Разговаривал-то я с ними как ехидный старый дед или тесть, ехидно же выговаривающий непутевому зятю про его вчерашние непотребства, в пьяном виде совершенные. Угнетало не то, что как ехидный дед, а то, что как дед.

Револьвер с собою брать не стал, ограничившись кольтом и прицепив подсумок. С учетом вчерашней жары пыльник надевать не стал.

Прислушался к себе – хоть Силы и не жалел, щемящего ощущения пустоты в груди нет. Это хорошо. Но надо еще попробовать потратить и посмотреть на результат.

Ребята из «Безенчука» меня уже ждали возле ворот кладбища, подъехав на своем «полевичке» с прицепом. Я поздоровался с ними. Второй из них выскочил из кабины и побежал отпирать ворота.

Как только он вернулся, я вскочил на подножку с его стороны и стал показывать дорогу. Сначала мы подъехали к могилам родителей, и я показал фронт работ. Далее мы двинулись к бабушкиной могиле. Ребята стали собирать крест из деталей, а я решил сам извести траву на ней. Маг Огня на моем месте ее бы выжег до образования корки на земле. Без корки они считают работу халтурой. О чем существуют анекдоты в магической среде, посвященные приключениям магов Огня на кухне. У меня Стихия другая, и сейчас я ею воспользуюсь как косою. Что и проделал, выкосив траву вокруг холмика начисто, а на нем самом – на половину высоты. Крест уже был собран. Ребята воткнули его острием в землю и пошли за кувалдою. А зачем нам кувалда, есть для того Воздушный Молот. Раз, два, три – и крест вбит. «Безенчуки» аж обалдели, глядя на это. Но ненадолго. Далее они стали подновлять пирамидку, а я устроился в тени машины.

Вот теперь уже потеря чувствовалась, но несильно. Где-то минус десять процентов.

Закончив, ребята закрепили венок, и мы поехали к могилам родителей. Здесь уже траву косили они. Работали они качественно, и я решил не мешать им, пусть заканчивают сами. Жара уже опять чувствовалась. Причем парило, как перед дождем. Перед уходом я рассчитался с ними полностью. Они явно обрадовались. Видимо, думали, что за свое участие я их плату срежу.

Бросил прощальный взгляд на могилы и пошел к выходу. Проходя мимо дядюшкиного надгробия, решил удовлетворить любопытство, узнав, кто же за ней ухаживает. О чем и спросил сторожа: не видел ли он, кто ухаживает за могилой. Сторож подумал и сказал, что раз в месяц-два приезжает женщина лет тридцати – тридцати пяти на вид. Иногда одна, иногда с дочкой лет семи. Машина богатая. Сопровождают ее два охранника и шофер. Цветы она сажает лично, а за лопату берется кто-то из охранников.

Вот как. Значит, от дядюшки остались не только надгробие и память знавших его людей.

Я попрощался со сторожем и ушел. В принципе все в форту мною сделано, можно еще погулять по улицам и посмотреть на памятные места (насколько жара позволит), ну и можно еще на страдальцев-инженеров поглядеть. Но тут все зависит от возможности уехать в Самару. Если это можно сегодня, то программа свернется, если завтра – то можно и все это сделать.