Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ - Александр Путятин

Когда же его спросили, каким образом сосчитал он число тел, он ответствовал, что они их тогда считали по головам; однако точного числа их он не вспомнил бы, не будь ему известно, что было их тридцать шесть или сорок шесть, иначе было бы о том забыто.

Далее, он показал, что кости были перенесены в Машкуль в покои помянутого Жиля, обвиняемого, и сожжены в присутствии оного Жиля, Жиля де Сийе, Жана Россииьоля, Андре Бюше, Анрие Грияра и его, свидетеля.

Когда же его спросили, что было с прахом, от помянутых костей оставшимся, сделано, он ответил, что он был сброшен в выгребные ямы или рвы замка Машкуль».

Скелет человека весит от 7 до 10 килограммов, мумифицированный труп – на 2—3 килограмма больше. Вряд ли останки хранились в идеально сухих условиях… А значит, такое количество детских и подростковых трупов должно было весить от 300 до 600 килограммов. И это – не считая массы самого сундука. Первый вопрос: как его НЕСЛИ? Второй: почему враги Жиля де Рэ, владевшие замком, по разным данным, от трёх месяцев до двух лет, за всё это время не обнаружили такую гору разлагающихся тел?

На светском процессе тот же самый Пуату рассказал, что «…когда помянутый сир получил обратно Шантосе от названного сира де Ласюза, брата своего, владевшего замком в течение двух лет, помянутый сир направился в Шантосе, где оставался ночь или две. Сир оный сказал тогда ему, Пуату, Анрие, Малышу Робену и ещё некому Ике, что в одной из башен давно уже лежат трупы умерщвлённых детей и что надобно забрать их оттуда. Пуату и Робен спустились туда, сложили их в мешок и притащили наверх. Анрие, Ике и Сийе стояли на страже. А было там сорок шесть трупов, кои в сундуки сложили и отправили в Машкуль, где и сожгли в башне».

Мало того, что трупов здесь уже ровно 46, так их ещё и вытащили наверх вдвоём… В одном мешке! Геракл нервно курит в коридоре…

Совсем другую информацию сообщил на светском процессе Анрие. В протоколе его показаний записано: «…когда сир де Рэ вновь обрел Шантосе и поехал туда, дабы передать владение Шантосе герцогу, властительному сеньору нашему, помянутый сир его заставил поклясться, что он не раскроет тех тайн, кои он хотел ему доверить. Взяв клятву сию, он повелел помянутым Анрие и Пуату, равно как и одному человеку, прозванному Малыш Робен, ныне покойному, пойти в башню оную, где были помянутые трупы детей, взять их, положить в сундук, дабы отнести их в Машкуль. В башне же сей он обнаружил тридцать шесть голов, кои положены были в три сундука, обвязанные затем верёвками и свезённые по воде в названный Машкуль, где они были сожжены, а не в Шантосе, ибо помянутый сир де Рэ провёл там лишь один или два дня, получив помянутые земли от сира оного де Ласюза, брата своего, дабы передать владение ими помянутому герцогу нашему, что помянутый сир и сделал».

Таким образом, у Анрие здесь тоже конкретная цифра вместо диапазона: 36… Только не трупов, как у Пуату, а голов. Их не несут в Машкуль, а везут по воде. О том, что противоречия в показаниях не только не исследуются, но даже и не фиксируются судьями, можно уже не говорить…

Однако всё это – мелочи по сравнению с разноголосицей в показаниях о «трупохранилище» в Машкуле. Если верить протоколам церковного процесса, Пуату «…показал, что помянутый Жиль де Сийе сообщил ему, свидетелю, и названному Анрие, что за две или три недели перед тем как сиры де Ласюз и де Лоэак прибыли в замок Машкуль, помянутый Сийе, как он сказал ему, свидетелю, и помянутому Анрие, убрал и вынес из башни неподалёку от нижней залы оного замка останки сорока детей или около того и сжёг их; и по этому поводу Сийе оный говорил, что подоспел он как раз вовремя для помянутого Жиля, обвиняемого, равно как и для него самого, Сийе, и для всех, кто любил оного Жиля и им любим был». То же самое сказал Анрие, только цифра в его протоколе не точная, а приблизительная: «…останки около сорока детей».

Впрочем, похоже, Жиль де Сийе сжёг не все трупы… Если верить показаниям Пуату, «…после того как замок помянутый Машкуль захвачен был, свидетель услыхал, как мессир Шарль Леонский, рыцарь, находившийся вместе с названным сеньором де Ласюзом в замке оном Машкуль, сказал, что в башне помянутого замка, в нижней части её обнаружены останки двоих детей. И помянутый мессир Шарль спросил у свидетеля, известно ли ему что-либо по этому поводу; каковой ему ответил отрицательно, и в самом деле, как он утверждает, в то время ему ничего известно не было…». Эти показания есть в протоколах церковного процесса.

Стоит ли уточнять, что показания Шарля Леонского, который мог бы подтвердить или опровергнуть слова Пуату о двух трупах в Машкуле, в материалах процесса отсутствуют.

Однако, если посмотреть протокол того же Пуату, содержащийся в материалах светского процесса, картина получится принципиально иной. Вот эти строки: «Далее, он сказал, что после отвоевания Машкуля, захваченного сиром де Ласюзом и сиром де Лоэаком, там нашли восемьдесят мёртвых детей, кои равным образом сожжены были в помянутом Машкуле». Я понимаю, что можно забыть: 36 или 46 трупов погрузили в сундук. Понимаю, что можно не вспомнить число сундуков с трупами, особенно если в этот день в других сундуках перевозили много всего прочего. Но цифры 2 и 80 в описании количества трупов невозможно перепутать в принципе!

Анрие на светском процессе тоже изменил мнение о машкульских трупах. Если верить «чистосердечному» признанию, «…он, по его словам, слышал от Жиля де Сийе, что после отвоевания местности, захваченной сиром де Ласюзом, в Машкуле, в помещении, где хранилось сено, обнаружили сорок детских трупов, кои высушены были и сожжены; и он слышал, как сиру де Сийе говорили, что им повезло, ибо помянутые дети не нашлись». Здесь та же крепость Машкуль, что и в показаниях Анрие на церковном процессе. Те же сорок трупов!.. Вот только сжигаются они не до захвата крепости врагами, а после её освобождения.

На этом фоне более мелкие несоответствия и несообразности в показаниях слуг кажутся совершенно незначительными. Но, наверное, некоторые из них всё же стоит привести, чтобы картина стала более полной. Если верить показаниям Анрие, данным на светском процессе, в Нанте у Жиля де Рэ «трупохранилищ» не было. Слуги приводили детей «…в дом Ла-Сюз, где они убивались и сжигались в покоях, в коих почивал помянутый сир, бывший в постели, когда тела их сжигались; по порядку клались в камин толстые или длинные поленья на два тагана, и две или три вязанки сухого хвороста на поленья сии, после чего туда клали детей, а прах от тех, кто сожжён был, разбрасывался повсюду в Машкуле».

Зачем прах увозили из Нанта? Почему нельзя его было выбросить на месте? Этими вопросами следствие не задавалось…

Что касается общения Жиля де Рэ с дьяволом, то вначале он не смог вспомнить, сколько раз они с Франческо участвовали в заклинаниях – два или три. Затем, если верить протоколам, сказал что это было трижды: в замке Тиффож, в Бургнефе-ан-Рэ… а где третье – забыл. Чуть позже Жиль признался, что «…прежде чем пойти на одно из тех трёх заклинаний, на коем он самолично присутствовал, он собственною рукою написал долговую расписку, каковая его именем по-французски подписана была: «Жиль»; однако он запамятовал, что значилось в помянутой расписке, кою он написал с намерением передать её дьяволу, буде тот при заклинании, помянутым Франческо творимом, явится».