Гугеноты - Владимир Москалев

Маркиза хотела ответить, но тут все разговоры в зале разом смолкли; наступила тишина: появился король под руку с Екатериной Клевской, и придворные склонились в поклоне. Дама, шествуя под руку с которой король открывал бал, была второй дочерью принцессы Маргариты Клевской, сестры Конде, по мужу герцогини Неверской. В данный момент она была замужем за принцем Порсиан.

По знаку церемониймейстера оркестр заиграл павану, этот медленный танец-шествие в колонну парами с необходимыми при этом поклонами и книксенами в сторону тех, кого хотели приветствовать.

Лесдигьер стал искать глазами баронессу де Савуази; та бросила взгляд в его сторону, нашла глазами своего возлюбленного и улыбнулась ему. Он помахал ей рукой, и она под руку с кавалером, в котором Лесдигьер без труда узнал шевалье де Шомберга, одного из своих друзей, присоединилась к танцующим.

— Однако у вас удивительное самообладание, мсье, — послышался удивленный голос Изабеллы. — Лангедокские мужчины все такие?

— Вы о чем? — спросил Лесдигьер, наблюдая за танцующими парами и не теряя из виду никого из дома Монморанси.

— Вы с таким хладнокровием позволяете чужим мужчинам танцевать с вашей возлюбленной, что поневоле начнешь сомневаться в искренности ваших чувств к баронессе. Не боитесь, что у вас ее уведут, шевалье?

— Нет, мадам.

— Вот как! — усмехнулась Лимейль. — Впервые в жизни вижу мужчину, абсолютно уверенного в стойкости бастионов дамы своего сердца, особенно когда ее так горячо обнимает такой неотразимый кавалер как Шомберг.

— По-видимому, сударыня, — Лесдигьер улыбнулся, — вам не знакомо такое чувство, как настоящая мужская дружба. И думаю, вам не доводилось встречать мужчину и женщину, которые мило беседуют, связанные при этом только искренними дружескими отношениями.

Изабелла немного смутилась, но тут же нашлась:

— Согласитесь, шевалье, это настолько редкая вещь в наше время, что поневоле вызывает удивление.

— Поезжайте в Лангедок, мадам. Вы обретете там чистоту души и нравов, и вряд ли после этого вам захочется вернуться в Париж.

— Что же, в таком случае, вас привело сюда?

— Видимо, полное отсутствие познаний о столичной жизни и о королевском дворе. Человек всегда подсознательно стремится туда, где он еще не был. Не будем говорить об этом, сударыня, я совсем не расположен к такому разговору.

— Хорошо, — согласилась Лимейль, — но скажите, почему вы не танцуете, а лишь наблюдаете, как танцуют другие? Будучи без кавалера, я сама хотела составить вам пару.

— Весьма сожалею, сударыня, — ответил Лесдигьер, — я не имею права танцевать, поскольку нахожусь здесь на службе в качестве дежурного офицера, а не кавалера. Мой долг — охранять своего хозяина и командовать солдатами его гвардии.

— Ах! — только и могла вздохнуть де Лимейль.

— Найдите себе другого партнера, — невозмутимо посоветовал Лесдигьер, — коли вам так хочется танцевать.

— А вы не будете возражать, шевалье?

— Я? С чего бы это вдруг? Мы не связаны с вами никакими взаимными обязательствами.

— Ах, шевалье, — томно произнесла Изабелла, — как бы мне хотелось, чтобы все было как раз наоборот. Ведь это я написала вам записку в тот вечер.

— Так это были вы? Та неизвестная дама, которая приглашала меня на улицу Обри-ле-Буше и подписалась инициалами «И. Л».?

— Увы, шевалье, это действительно была я и напрасно прождала вас целый вечер.

— Прошу меня простить, мадам, но я не мог, иначе непременно пришел бы.

— Ну, еще бы! Провести вечер с баронессой де Савуази для вас куда приятней, нежели с неизвестной дамой под вуалью, проплакавшей весь этот вечер в тщетном ожидании.

— Сударыня, вы плакали? Что же вызвало ваши слезы?

— Вы пренебрегаете мною, шевалье, и совершенно не обращаете на меня внимания!

— Но ведь я не давал вам, насколько помнится, никакого повода.

— Разве обязательно давать женщине понять, что любишь ее, чтобы исторгнуть у нее слезу?

— Выходит, вы сами, не заручившись ответным чувством, вызываете своими бесплодными мечтаниями у себя слезы. Но зачем?

— Зачем? — она подняла на него полные слез глаза и с жаром заговорила: — А зачем я вот уже, который день тщетно пытаюсь поймать ваш взгляд, обращенный не на меня? Зачем с трепетом вслушиваюсь в звук ваших шагов по мостовой Лувра или в его коридорах? Почему я каждый раз вздрагиваю и цепенею при одном вашем появлении? Зачем я назначаю вам свидание и сама же с трепетно бьющимся сердцем и слезами на глазах тщетно жду вашего появления? Зачем я не сплю ночами, комкая в руках подушку? Ответьте мне, бездушный вы человек!

— И зачем же? — простодушно спросил Лесдигьер.

— Да потому что я люблю вас, слепец вы этакий!..

Она опустила голову и стала комкать в руках платок, зная по опыту, что это самое лучшее, что надлежит делать в данной ситуации.

Лесдигьер помолчал некоторое время, потом проговорил:

— Весьма польщен, мадам, но… я не люблю вас.

Это был удар, которого женское сердце не выдержало. Она разрыдалась, и теперь ее слезы были настоящими.

Этого Лесдигьер не ожидал. Загородив маркизу собою от любопытных взглядов, он взял ее за руку, повыше локтя.

— Успокойтесь, Изабелла, и забудьте об этом разговоре. Простите меня, если я обидел вас, но, честное слово, я солдат и привык напрямую говорить то, что думаю. Поезжайте к себе домой, вам надо успокоиться. Этот бал не для вас.

Но она вдруг так громко всхлипнула, что едва ли не половина зала повернула головы в их сторону. На счастье, к Изабелле подошла одна из ее подруг, и Лесдигьер, воспользовавшись этим, ретировался.

Сцена эта не осталась незамеченной. На вопрос баронессы, о чем мог так мило беседовать ее возлюбленный с мадемуазель де Лимейль, Лесдигьер ответил:

— Она объяснялась мне в любви, — что вызвало взрыв негодования у Камиллы.

Герцогине де Монморанси он сказал, что фрейлина королевы-матери уговаривала его потанцевать с ней и пришла в ужас, узнав, что он исполняет во дворце только служебные обязанности.

Когда герцог Франсуа, нахмурившись, спросил Лесдигьер о причине такого внимания Изабеллы де Лимейль, тот объяснил:

— Она пыталась дать мне понять, что хотела бы стать моей любовницей.

— И что же?

— И потерпела неудачу.

— Что же она предприняла дальше?

— Прибегла к крайнему средству: сказала, будто влюблена в меня.

— Ну а вы?

— Я сказал ей, что не люблю ее.

— Вот как… — протянул маршал и, минуту спустя, проговорил: — Знаете ли вы, что мадемуазель де Лимейль — первая фрейлина Екатерины Медичи и ее шпионка? Известно ли вам, что у нее уже есть любовник и зовут его принц Конде?