Песчаный дьявол - Джеймс Роллинс

Нагнувшись над ванной, он осторожно взял тело эфы. Оно плавало на поверхности воды, изогнувшись ленивым серпантином. Казалось, змея шевелится, покачиваясь на волнении, поднятом уходящим в слив потоком. Рука Генри застыла в нерешительности. Проклятая гадина была совсем как живая. Дворецкий стиснул затянутую в перчатку руку в кулак.

Он сказал себе: "Старина, возьми себя в руки". И, собравшись с духом, схватил змею за середину. Его лицо исказилось от отвращения, зубы заскрежетали.

– Мерзкая тварюга, – пробормотал Генри, переходя на язык своей молодости, проведенной на улицах Дублина.

Он мысленно поблагодарил в молитве святого Патрика за то, что тот изгнал из Ирландии проклятых гадов. Генри вытащил обмякшее тело из ванны. Его добычу уже ожидало пластмассовое ведро. Развернувшись, Генри опустил хвост змеи в ведро и, держа ее в вытянутой руке, начал осторожно опускать вниз, укладывая кольцами. Уложив голову, он снова поразился тому, какой живой кажется эфа. Это впечатление нарушала лишь безвольно приоткрытая пасть. Генри начал было выпрямляться, но вдруг склонил голову, увидев нечто такое, чего не должно было быть.

– А это еще что?

Обернувшись, он взял с туалетного столика пластмассовую расческу. Осторожно приподняв змею за шею, Генри расческой раскрыл ей пасть до конца, проверяя свое открытие.

– Как странно, – пробормотал он.

Засунув расческу в пасть змеи, он убедился, что никакой ошибки нет. У эфы отсутствовали ядовитые зубы.

3 декабря, 1 час 2 минуты

Аравийское море

Сафия стояла у леерного ограждения, устремив взор на проплывающий мимо погруженный в темноту берег. Деревянный корабль скрипел и стонал. Хлопали паруса, ловя переменчивый ветер ночного моря. Молодая женщина чувствовала себя так, словно перенеслась в другое время, в ту эпоху, когда весь мир состоял лишь из ветра, песка и воды. Запах соли и шелест волн, скользящих вдоль бортов, начисто стерли шумную суету Маската. Небо было усыпано звездами, однако ветер свежел, нагоняя тучи. Судя по всему, дождь начнется еще до того, как "Шабаб Омани" успеет дойти до Салалы. Командир корабля уже сообщил пассажирам последнюю сводку погоды. Шквалистый ветер поднимет волны высотой до десяти футов.

– Ничего такого, с чем не сможет справиться мой "Шабаб", – усмехнувшись, сказал он, – однако корабль немного покачает. Так что, когда начнется дождь, вам будет лучше оставаться в своих каютах.

Поэтому Сафия решила насладиться ясным небом, пока возможно. После богатого событиями дня замкнутое пространство каюты давило на нее. Особенно теперь, когда действие успокоительного подошло к концу. Сафия наблюдала за плавно скользящим мимо берегом – таким тихим, таким безмятежным. Последний оазис света, промышленный комплекс на самой окраине Маската, начал скрываться за мысом. У нее за спиной прозвучал голос, подчеркнуто безразличный:

– Вот исчезает последний оплот цивилизации, такой, какой мы ее знаем.

Подойдя к ограждению, Клей Бишоп ухватился за него, поднося ко рту сигарету. Он по-прежнему был в джинсах и черной футболке с надписью "Меня напоили молоком". За те два года, что он учился в аспирантуре, Сафия видела его исключительно в футболках, как правило пестрых, с портретами различных рок-групп. Эта, черно-белая, судя по всему, была его официальным нарядом. Недовольная тем, что ее одиночество нарушили, Сафия ответила несколько раздраженным, наставительным тоном.

– Эти огни, – она кивнула в сторону скрывающегося за мысом комплекса, – отмечают самый важный промышленный объект города. Мистер Бишоп, вы можете сказать, что это за объект?

Пожав плечами, молодой американец после непродолжительного раздумья предположил:

– Нефтепереработка?

Сафия ожидала услышать именно этот ответ, однако он был неверен.

– Нет, это опресняющий завод, который снабжает город пресной водой.

– Водой?

– Нефть является богатством Аравии, но вода – это животворная кровь.

Сафия умолкла, давая своему аспиранту возможность осмыслить эти слова. На Западе не многим известно о том, какое значение имеет опреснение воды здесь, в Аравии. В последнее время именно права на обладание водными ресурсами, а не нефтеносные земли все чаще становятся яблоком раздора на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Самые ожесточенные конфликты, которые были у Израиля со своими соседями – Ливаном, Иорданией и Сирией, велись не по идеологическим или религиозным причинам, а за контроль над водными ресурсами долины реки Иордан. Наконец Клей нарушил молчание поговоркой:

– Правильно говорят: "Виски пьют, из-за воды дерутся".

Сафия нахмурилась.

– Это сказал Марк Твен, – объяснил Бишоп.

Снова поразившись его проницательности, она кивнула.

– Отлично сказано.

Несмотря на общее впечатление беспутного шалопая, которое производил молодой американец, за толстыми затемненными стеклами его очков светились умные глаза. Именно поэтому Сафия разрешила Бишопу принять участие в экспедиции. Со временем из него получится превосходный исследователь. Клей несколько раз глубоко затянулся. Внимательно разглядывая его, Сафия заметила, что кончик сигареты едва заметно дрожит, и только тут обратила внимание на то, как побелели костяшки пальцев Бишопа, стиснувших ограждение.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросила она.

– Я не поклонник открытых морей. Если бы Господь Бог предначертал человеку бороздить океаны, он бы не превратил динозавров в топливо для реактивных двигателей.

Сафия потрепала его по плечу.

– Мистер Бишоп, отправляйтесь-ка спать.

Опреснительный завод наконец полностью скрылся за выступающим мысом. Вокруг остался один мрак, который нарушался только огнями яхты, отражающимися в воде. Палубу "Шабаба Омани" освещали фонари и гирлянды электрических лампочек, которые помогали матросам работать с такелажем и убирать паруса, готовя корабль к надвигающемуся шторму. Команда состояла в основном из стажеров, молодых моряков Королевского военно-морского флота Омана, проходивших подготовку, пока корабль находился дома и совершал непродолжительные плавания вдоль побережья. Через два месяца "Шабабу Омани" предстояло принять участие в большой регате.

Негромкие голоса матросов разорвал резкий крик, прозвучавший на палубе. За возбужденным арабским ругательством послышался громкий треск. Обернувшись, Сафия увидела, что центральный грузовой люк распахнулся настежь и сбил с ног одного из матросов. Вслед за этим из открытого трюма вылетел второй матрос и рухнул на палубу. Причина его сумасшедшего полета следовала за ним по пятам, громыхая копытами по доскам. Взбежав по пандусу, на палубу выскочил белый жеребец. Тряхнув гривой, он остановился, сверкая серебром в лунном свете. Его глаза были подобны раскаленным уголькам. Вся палуба огласилась криками.