Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори

Именно тогда Ричард, подражая своему брату Жоффруа, отправился с французским королем к парижскому двору; теперь Филиппа с Ричардом связывали такие же дружеские чувства, что и раньше с Жоффруа: их всегда видели вместе, они ели за одним столом и, по слухам, не расставались даже ночью[328]. Такое сближение предвещало новые осложнения политического и семейного характера. Согласно Гиральду Камбрийскому, этому неисправимому разносчику сплетен, Филипп сообщил Ричарду, что его отец предложил выдать Аэлису замуж за Иоанна, которому в таком случае должно было отойти Анжу и, возможно, Пуату. Другими словами, Львиное Сердце был бы отстранен в пользу своего младшего брата. «Такова была природа этого человека, который всегда сеял зависть среди своих потомков»[329], — комментирует это Гиральд. Он не ошибался на счет Генриха II, но что тогда можно сказать о Филиппе Августе, столь умело извлекавшем пользу из зависти, которую сам же и разжигал? Напряжение снова нарастало: разъяренный, преисполненный недоверия Ричард поскакал в Шинон, завладел там казной своего отца и затем уехал в Пуату, где принялся укреплять свои замки. Снова появилась угроза войны, но Генрих в конце концов убедил сына в своих добрых намерениях, и тот принес оммаж своему отцу в Анжере[330].

Весть о поражении христиан Святой Земли при Хаттине, 4 июля 1187 г., в битве с Саладином, положила конец конфликту. Один за другим, под давлением проповедников, противники принесли обет отправиться в крестовый поход: первым, в ноябре 1187 г., Ричард, за ним его отец, а следом за ними Филипп Август и император Фридрих. Чтобы добыть средства на поход, Плантагенет (чьи действия, но с меньшим успехом, повторит король Франции) стал взимать с народа и даже с духовенства налог, прозванный «сарацинской десятиной», который был крайне непопулярным среди населения. Однако никто из государей в Святую Землю так и не отправился: все они продолжили заниматься своими сварами. Недоверие друг к другу и разногласия меж ними столь велики, что противостояние вновь стало набирать силу. Мы не будем рассказывать о военных операциях, которые, в сущности, были запутанными[331]. Они часто сменялись дипломатическими переговорами, перемириями и соглашениями, которые стороны вскоре нарушали. Так, ради более успешного нападения на Тулузен Ричард заключил соглашение с королем Санчо IV. Возможно, что именно тогда была достигнута договоренность о его будущем браке с Беренгарией, дочерью короля Наварры[332].

Разрыв между сыном и отцом увеличился еще больше, когда Ричард, опасавшийся, что его отстранят в пользу Иоанна, вступил в переговоры с Филиппом Августом и предложил встретиться на мирном собрании в Бонмулене, 18 ноября 1188 г. Ричард, прибыв на него вместе с королем Франции, без лишних слов предъявил свои условия: он должен быть признан единственным наследником. Филипп, со своей стороны, потребовал, чтобы Ричард дал слово жениться на Аэлисе. Генрих II не поддался такому диктату: он ограничился уклончивым ответом, который вывел Ричарда из себя и подтолкнул его к решающему шагу — на театральный манер сын повернулся к отцу спиной и принес оммаж за свои континентальные земли королю Франции[333]. Вот как описывает эту сцену Гиральд Камбрийский:

Итак, никто не сомневался — на собрании в Бонмулене Ричард открыто бросил вызов отцу. Когда на Рождество 1188 г. король Генрих собрал двор в Сомюре (на этот раз рядом с ним был только Иоанн), ему пришлось признать очевидное: его политика потерпела крах, сыновья один за другим восстали против него, а бароны начали покидать его, чтобы присоединиться к Ричарду, в то время как Филипп со своими союзниками вторгся в его владения[335]. В Троицын день 1189 г., в Ферте-Бернаре стороны вновь попытались мирно уладить разногласия, но дело в очередной раз закончилось провалом, несмотря на вмешательство папского легата Иоанна из Ананьи. Ощущая нависшую над ним опасность, старый король отступил в Ман, который Филипп и Ричард тут же взяли в осаду. Генриху и его верным приближенным — Вильгельму Маршалу и незаконнорожденному сыну Генриха Жоффруа, которого тот назначил канцлером, — удалось бежать в Нормандию. Ричард преследовал их по пятам, но, по словам хрониста, один рыцарь убил копьем его коня[336]. Этим рыцарем был Вильгельм Маршал. По словам самого Вильгельма, он сознательно пощадил Ричарда Львиное Сердце, не успевшего надеть кольчугу, и ограничился тем, что убил его коня, чтобы не дать ему продолжить погоню[337]. И действительно, Генриху II удалось ускользнуть: он укрылся в Туре, но час поражения был уже близок — старого короля покинули почти все его сторонники. Даже его сын Иоанн втайне от отца перешел во вражеский стан[338].

Побежденный Генрих был вынужден покориться. В Баллоне под нажимом противников он принял продиктованные ему условия: он должен был выплатить Филиппу Августу компенсацию в двадцать тысяч марок и вернуть Аэлису Ричарду, который, в свою очередь, обязался жениться на ней по возвращении из крестового похода. История, рассказанная Гиральдом Камбрийским (правда, им одним), красноречиво свидетельствует о том, какую злобу испытывал в тот момент старый король к своему сыну: