Манхэттен по Фрейду - Люк Босси

— Напоминаю, что Уильям Мур, живой или мертвый, быть может, находится здесь, в небоскребе.

Кан холодно посмотрел на психоаналитиков:

— С вами я разберусь потом. — И удалился.

Юнг попытался убедить Фрейда вернуться в отель:

— Вы пережили шок. Вам нужно отдохнуть.

— Сейчас не время.

— В жизни любого героя наступает момент, когда он должен остановиться и перевязать раны… — Юнг был настойчив. — Даже воин Гильгамеш был вынужден научиться давать «отдых своему сердцу».

Он увлек Фрейда за собой.

Почему Менсон назначил Грейс свидание именно здесь? — думал Фрейд, машинально следуя за Юнгом.

Он поднял глаза к недостроенному этажу небоскреба, с которого едва не упал, и все понял.

Ему было приказано сначала убить ее.

Бледный свет луны омывал огромный каркас строящегося небоскреба. Кан приказал десяти полицейским осмотреть стройку, взяв себе в помощники десять рабочих. Нужно было найти Уильяма Мура.

При свете керосиновых ламп они обыскали каждый уголок. К трем часам ночи они еще ничего не нашли. Пока подчиненные пили горячий кофе, чтобы согреться, Кан продолжал обследовать холл — величественное пространство, задуманное архитектором как медленное начало торжественной симфонии из камня, которой должен стать Вулворт-билдинг.

Внимание Кана привлек провод. Он тянулся по полу вдоль стены, затем исчезал в полу рядом с мраморной плитой. Кан позвал начальника стройки, который лишь развел руками. Провод оказался телефонным кабелем. А телефонную сеть собирались проводить только по окончании стройки.

Кан пошел вдоль видимой части кабеля и обнаружил, что тот, в нескольких сотнях метров от здания, подсоединен к телефонному столбу на Бродвее.

Вызвав возмущение начальника стройки, инспектор заявил, что плиту нужно немедленно поднять. Мрамор стоил дорого, на этой плите по окончании строительства холла планировали установить бюст Франка Вулворта. Кан предложил начальнику пожаловаться в департамент полиции. Он был готов, если понадобится, копать до стальных кессонов, находящихся в глубине твердых скальных пород.

После неимоверных усилий всех членов команды плиту удалось сдвинуть с места. Внизу обнаружился деревянный ящик длиной шесть футов и шириной три. Его подняли наверх при помощи веревок. Кан отослал рабочих прочь и только после этого велел полицейским вскрыть ящик.

Инспектор уже знал, что они там найдут. Поэтому без удивления узнал последнюю жертву «алхимика» — Уильяма Артура Мура, сорока трех лет, почтенного члена Клуба архитекторов.

Удивление пришло потом, когда Кан понял, что телефонный аппарат стоит рядом с головой Мура. И когда инспектор обнаружил, что Мур еще дышит. Кан склонился над судовладельцем и увидел, что губы его слабо шевелятся.

— Кто? — спросил полицейский. — Кто вас похоронил здесь?

Реакция Мура была едва уловимой. Казалось, у него нет больше сил даже на то, чтобы открывать рот.

Но он все-таки прошептал, так тихо, что услышать его смог лишь Кан, склонившийся к его лицу:

— Август Корда.

Потом Мур закрыл глаза. Его лицо посинело.

— Шеф, — сказал один из полицейских, — его надо отвезти в больницу.

Кан рассеянно кивнул. Он почти ничего не почувствовал, когда заметил на дне гроба медную гравюру, изображавшую мучения жертвы.

Признание Мура перевернуло ход расследования преступления с той же силой, с какой три года назад землетрясение разрушило Сан-Франциско.

В больнице Мура осмотрел русский врач, специалист, имеющий опыт оказания помощи людям, пострадавшим от голода. Он сказал: чтобы не убить Мура, в его организме нужно постепенно восполнять объем жидкости. И поэтому допросить его Кан сможет лишь спустя много дней. Еще несколько часов, добавил доктор, — и пациент умер бы от жажды или асфиксии.

Кан задавал себе множество вопросов. Что за люди, а их явно было несколько, опустили вниз ящик прямо перед укладкой плиты? Ему доложили, что двое рабочих, устанавливавших плиту, уволились несколько дней назад и никто о них ничего не слышал.

В комиссариате осмотрели телефонный аппарат. К счастью, с телефонной трубки сумели снять отпечатки пальцев. Затем аппарат осмотрел инженер из лаборатории Белла.

— Это модель, работающая на автономной батарейке, — сказал инженер. — Достаточно точно повторяющая один из наших первых образцов, телефон Белла 1882 года.

— Какие у нее особенности?

— Аппарат представляет собой устройство, являющееся одновременно передатчиком и приемником и не снабженное прерывателем.

— Что это значит?

— Человек на другом конце провода слышал все, что делал Мур, и тот не мог ему помешать.

Убийца хотел слышать мольбы, оскорбления, предсмертные хрипы Мура. Радовался, что может не отвечать на жалобы погибающей жертвы. Эта совпадало с тем, что Кан знал о характере преступника.

— Вы можете определить, где находится передатчик?

— Сигнал должен проходить через один из наших коммутаторов, но его источник мы найти не можем, — ответил инженер.

— Жаль, это помогло бы нам выследить негодяя.

— У нас еще нет контролирующего устройства, чтобы регистрировать происхождение сигнала, — добавил инженер. Он слегка улыбнулся и добавил: — Я дам вам знать, когда получу патент.

Сидя в гостиничном номере, Фрейд безумно переживал из-за Грейс. Он снова позвонил ей домой. Никаких новостей. Герман Корда попросил полицию объявить племянницу в розыск.

Фрейд мог лишь одобрить его действия. Грейс находилась в опасности. Водитель, убивший ее сводного брата, мог преследовать ее. Фрейд с нетерпением ждал новостей от Кана, чтобы решить, как действовать дальше.

И тут раздался телефонный звонок.

Фрейд снял трубку, надеясь услышать голос инспектора. Он ошибся. Голос был женским, громким, низким.

— Это Юдифь.

На другом конце провода слышался настоящий гвалт — Фрейд различал голоса, звонки, музыку, словно молодая женщина находилась на ярмарке.

— Где вы? — быстро спросил он.

— Вы нашли моего брата?

— Да… — ответил он после секундной паузы. — Но с ним кое-что случилось.

— Что?

— Трагедия… Его убил какой-то незнакомец на Бруклинском мосту.

Раздался треск, и Фрейду слышались только посторонние звуки, как будто Юдифь убрала телефонную трубку от лица.

— Грейс доверяла вам, доктор Фрейд, — сказала она наконец. — А я знала, что вы ее предадите.

— Я ее не предавал. Нам надо увидеться, это очень важно.