Грозовые Птицы - Сергей Котов

Я пытался успокоить себя и спешил как мог, опасаясь обнаружить под очередным валуном мёртвое тело. Но обошлось: мы достали живого енота и орла. Птица была потрёпана, но крылья, к счастью, целы. Я осторожно отнёс орла к выходу и, почуяв простор, он взмахнул крыльями, и стрелой ринулся наверх, к солнцу. Енот, что-то протяжно свистнув на прощание, последовал за ним.

— Теперь, может… — начал Даниил нарочито спокойным голосом. Но в этот момент до нас долетел стрёкот автоматной очереди.

Мы переглянулись. Я рванулся к выходу из пещеры. Остальные последовали за мной.

В лесу ощущалось движение. До нас доносились звуки множества работающих двигателей и треск ломающихся стволов.

— Скорее! Ещё можем успеть! — Даниил схватил меня за локоть. В его глазах нетерпение мешалось с отчаянием. Кажется, он перестал скрывать свои подлинные эмоции.

— Они что, на технике? По лесу?.. — удивился я.

— Они на всём, что есть! — крикнул разведчик, — скорее!

Но я не спешил следовать за ним. Со мной происходило нечто странное.

Я вдруг… понял? Ощутил? Очень сложно описать это чувство. Ко мне пришло знание о том, кто к нам приближается.

Сорок два танка. Целый танковый батальон, по здешней оргштатке! И это только в непосредственной близости. Но танки — это ещё не настоящая проблема. До них чуть меньше километра.

Перед танками шли передовые подразделения. Снайпера. Как минимум две пары целят в нас, прямо в настоящий момент! Нас бы уже сняли — очевидно, им не хватает приказа.

Осознав это, я рухнул на землю, увлекая за собой Алину.

— Снайпера! — пояснил я.

Даниил пригнулся и юркнул обратно в пещеру.

Никогда бы раньше не подумал, что можно так быстро ползать.

— Оптику срисовал? — уважительно спросил Даниил, когда мы оказались внутри. Мы распластались по стенам, справа от входа.

— Нет, — я покачал головой.

Странное ощущение не проходило. Я будто одновременно смотрел множеством пар глаз, слышал разными ушами.

Я вдруг понял, что могу избавиться от снайперов. Достаточно немного потянуться своим гибким телом по шершавой ветке… со стороны, другими глазами, я видел, как небольшая змейка, рискуя собой, заползает в штанину замаскированному в листве бойцу. Вот он дёргается. Шипит. Пытается вытряхнуть змею из штанины. Та легко выскальзывает — я чувствую, что ползу, напрягая мышцы, скрываясь в ближайшем дупле.

Через несколько секунд снайпер начинает подрагивать. Его винтовка изрыгает заряд. Он попадает в скалу, рядом со входом. Я вижу множеством глаз, как пуля выбила небольшое облачко каменной пыли.

Потом у снайпера судорогой сводит всё тело. Он больше не может держаться в гнезде, и падает.

Сбивает с толку осознание, что это наши. Форму и знаки отличия прекрасно видно. Я так не привык — даже зная, что убийства тут не совсем убийства. Если дело не касается животных, конечно.

Я стараюсь беречь их. И пока мне это удаётся.

Жизнь предоставляет удивительно много возможностей. Если уметь ими управлять.

Несколько мартышек пробираются в боевые машины. Их лап достаточно для того, чтобы управляться и ручным оружием, и средствами наведения штатной артиллерии.

Я вывожу из строя ходовую, чтобы не допустить детонации боекомплекта. Чтобы звери не погибли.

— Что ты делаешь? — Даниил тронул меня за плечо. В его голосе ужас, смешанный с испугом. Я гляжу на его руку. Разведчик без перчаток, в них спускаться по верёвке не удобно, и он их снял. На пальцах множество шрамов и обломанные ноги.

Я слишком занят, чтобы придать этому значение.

— Спасаю нас, — ответил я.

— Проход! — кричит Даниил, — и я, кажется, понимаю, о чём он говорит. То, что я использую прямо сейчас, могло бы открыть проход домой. Оно требует сил; я знаю, что они не бесконечны.

Я улыбаюсь, пожимаю плечами, и продолжаю своё дело.

Это длилось удивительно долго. Может, целых полчаса. Мой разум был рассеян по большой площади; каждое мгновение я принимал множество решений и ощущал их последствия на своих шкурах.

Совсем без жертв обойтись не удалось. И каждая смерть — меняет меня. Это по-настоящему больно и страшно. Но сил хватает, чтобы продолжать.

Наконец, я упал на колени, с трудом глотая воздух. Рядом со мной опустилась Алина. Она обняла меня за плечи.

— Серёжа… что происходит? — прошептала она.

— Я… отбил атаку, — ответил я, вспоминая ногти на руках Даниила и расцарапанные стены пещеры.

— Но… как? — она непонимающе захлопала глазами.

— Глупо, — вздохнул разведчик, — очень глупо.

Он стоял над нами, с тоской глядя вглубь пещеры.

— Кто ты, Даниил? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Мир казался застывшим. В течение жизни ничего не менялось: ты рождался, осознавал себя в общине, учился добывать еду и другим премудростям выживания. Если повезёт — переживал детство… заводил себе подругу, или нескольких. На сезон — или до конца жизни. У каждого это было по-своему, мы ещё не доросли до правил единой морали, — Даниил сидел на большом камне, недалеко от входа в пещеру. Я и Алина расположились на камнях поменьше, специально подтащив их ближе. Он опустил ладони, опёрся локтями о колени и говорил, свесив голову. Его слова падали вниз, как булыжники, отдаваясь глухим эхом под сводом пещеры, — казалось, вечность прошла. Как это всё умещается у меня в голове? Я должен был начать забывать… потерять корни… то, с чего это всё началось, должно было быть стёрто. Но нет. Я всё помню. Каждую деталь — до сих пор, будто это было вчера, — он вздохнул и потёр переносицу, бросил на нас быстрый взгляд из подлобья, — жизнь тогда очень простой была. И смерть всегда была рядом, это понимаешь сразу. Мы не считали себя чем-то особенным. Чем-то лучше или выше окружающих нас существ. Мы знали, что у волков — свои семьи. Такие же сложные отношения в стае. Мы знали, что рыси тоже радуются жизни, боятся за своих котят и стараются выжить. Мы были частью всего этого. Просто ещё одно племя, ещё одна ветвь жизни. В мире, где мало что от тебя зависит. Когда кругом есть силы, которые ты не понимаешь, и которыми не можешь управлять… можете себе такое представить?

— С большим трудом, — честно признался я.

Даниил снова посмотрел на меня. Будто старался пробуравить насквозь, чтобы добраться до сути.

— У зверей не принято убивать друг друга, — продолжал тот, кого я считал разведчиком, — и у нас было так же. Нас вообще было мало поначалу. Пятнадцать человек в общие было много. Мы жили в пещерах или землянках, кочуя от угодья к угодью. У нас почти постоянно было холодно, мы питались в основном мясом и кореньями. Казалось, что так было всегда, хотя старшие детворе рассказывали сказки про благословенное время, когда мы жили в лесу, где никогда не было снега, а для того, чтобы добыть еду, нужно было всего лишь протянуть руку. Но потом от жадности кто-то украл еду, которая была предназначена духам, и духи прогневались…