Катынь. Ложь, ставшая историей - Иван Чигирин

Теперь понятно, почему за двадцать лет обсасывания катынской темы этот документ приводят только в цитатах. Из него совершенно недвусмысленно следует: польское правительство априори, без какого бы то ни было расследования, считает, что поляки в Катыни были уничтожены русскими. История катынского расстрела снова стала задачей с одним неизвестным.

Кого-то ещё удивляет, что Сталин почувствовал себя оскорблённым?

19 апреля в «Правде» появилась передовая статья, озаглавленная: «Польские сотрудники Гитлера». О её стиле и содержании любому, кто прочёл предыдущие страницы, догадаться нетрудно. Наши ругали немцев и поляков, ругали много и темпераментно. А вот сообщение ТАСС, опубликованное 21 апреля, было выдержано совсем в ином ключе:

«Появившееся 18 апреля заявление правительства г. Сикорского… не улучшает, а ухудшает дело, так как оно солидаризируется с вышеуказанным провокационным коммюнике польского министерства национальной обороны и помогает тем самым немецким оккупантам прикрывать свои преступления против русского и польского народов. Тот факт, что антисоветская кампания началась одновременно в немецкой и польской печати и проходит в одном и том же плане, — этот поразительный факт даёт возможность предположить, что упомянутая антисоветская кампания проводится по предварительному сговору немецких оккупантов с прогитлеровскими элементами министерских кругов г. Сикорского…»[39]

Надо сказать, что у нас возникло такое же впечатление, только в сообщении ТАСС эта мысль выражена более мягко. Мы бы сказали, что эти действия производят впечатление единой кампании, направленной… нет, пожалуй, не на раскол антигитлеровской коалиции, как утверждало советское правительство. Вклад горстки эмигрантов в борьбу с Гитлером был настолько микроскопическим, что ни о каком ослаблении коалиции речи не шло. Хуже от разрыва отношений пришлось только польскому народу: к оккупации добавились ещё начавшиеся с того времени кровавые разборки между подчинявшейся Лондону Армией Крайовой и просоветской Армией Людовой, а закончилось всё кровопролитным и бесполезным Варшавским восстанием.

А вот первым кирпичиком нового, уже послевоенного «санитарного кордона» вокруг СССР такие действия вполне могли быть. За эту гипотезу говорит то, что союзники провалили катынскую тему на трибунале в Нюрнберге, а потом усиленно раскручивали её в годы «холодной войны». И это ещё очень большой вопрос — кто стоял в те дни за правительством Сикорского: гитлеровская Германия или британское правительство.

Но, конечно, сказать этого вслух Сталин не мог.

В тот же день, 21 апреля 1943 г., советский вождь предупредил союзников о намерении прервать дипломатические отношения с правительством Сикорского и объяснил мотивы этого шага.

Из личного и секретного послания Сталина президенту США Франклину Д. Рузвельту[40]:

«Поведение польского правительства в отношении СССР в последнее время советское правительство считает совершенно ненормальным, нарушающим все правила и нормы во взаимоотношениях двух союзных государств.

Враждебная Советскому Союзу клеветническая кампания, начатая немецкими фашистами по поводу ими же убитых польских офицеров в районе Смоленска, на оккупированной германскими войсками территории, была сразу же подхвачена правительством г. Сикорского и всячески разжигается польской официальной печатью. Правительство г. Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к советскому правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу.

Гитлеровские власти, совершив чудовищное преступление над польскими офицерами, разыгрывают следственную комедию, в инсценировке которой они использовали некоторые подобранные ими же самими польские профашистские элементы из оккупированной Польши, где все находится под пятой Гитлера и где честный поляк не может открыто сказать своего слова.

Для „расследования“ привлечён как правительством г. Сикорского, так и гитлеровским правительством Международный Красный Крест, который вынужден в обстановке террористического режима с его виселицами и массовым истреблением мирного населения принять участие в этой следственной комедии, режиссёром которой является Гитлер. Понятно, что такое „расследование“, осуществляемое к тому же за спиной советского правительства, не может вызвать доверия у сколько-нибудь честных людей.

То обстоятельство, что враждебная кампания против Советского Союза начата одновременно в немецкой и польской печати и ведётся в одном и том же плане, — это обстоятельство не оставляет сомнения в том, что между врагом союзников — Гитлером и правительством г. Сикорского имеется контакт и сговор в проведении этой враждебной кампании.

В то время как народы Советского Союза, обливаясь кровью в тяжёлой борьбе с гитлеровской Германией, напрягают все свои силы для разгрома общего врага свободолюбивых демократических стран, правительство г. Сикорского в угоду тирании Гитлера наносит вероломный удар Советскому Союзу.

Все эти обстоятельства вынуждают советское правительство признать, что нынешнее правительство Польши, скатившись на путь сговора с гитлеровским правительством, прекратило на деле союзные отношения с СССР и стало на позицию враждебных отношений к Советскому Союзу.

На основании всего этого советское правительство пришло к выводу о необходимости прервать отношения с этим правительством…»[41]

Адресаты повели себя по-разному. Рузвельт ответил в стиле: «Ребята, давайте жить дружно!», выразив надежду, что Сталин имеет в виду лишь прекращение переговоров с правительством Сикорского, а не разрыв дипломатических отношений. Он заявил, что не верит в сотрудничество Сикорского (об окружении ни слова) с нацистами и считает его обращение к МКК ошибкой.

Черчилль был более конкретен.

Из личного и секретного послания от премьер-министра Великобритании У Черчилля Сталину:

«…Мы, конечно, будем энергично противиться какому-либо „расследованию“ Международным Красным Крестом или каким-либо другим органом на любой территории, находящейся под властью немцев. Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путём запугивания… Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или какого-либо рода контакта с ними, и мы будем настаивать на этом перед нашими польскими союзниками (а что — они собирались вступить с Гитлером в переговоры? Интересно, о чём именно? — Авт.).

…Его (Сикорского. — Авт.) положение весьма трудное. Будучи далёким от прогерманских настроений или от сговора с немцами, он находится под угрозой свержения его поляками, которые считают, что он недостаточно защищал свой народ от Советов (запомните это высказывание хорошенько. — Авт.). Если он уйдёт, мы получим кого-либо похуже»[42].