Пепел прошлого - Галина Владимировна Романова

Он согнулся так, что его подбородок коснулся коленей.

– Я больше ничего не скажу. Зовите адвоката, – просипел Усов.

– Погодите вы с адвокатом, майор. Может, все же поговорим пока без протокола и видеофиксации, и вы расскажете несчастному отцу: кто и за что убил его дочь? Ведь оттуда тянется след к сегодняшним убийствам, разве нет? – Родионов стоял перед ним, широко расставив ноги. – Неужели он не имеет право знать? Облегчите душу, наконец, гражданин Усов. Да, и еще снимите подозрения с Пышкина Эдуарда Сергеевича.

Они знают! Они все знают! Кроме главного…

– Я никого не убивал! Ни тогда, ни теперь. – Голос его странно скрипел, под левой лопаткой сделалось горячо. – На моих руках нет крови.

В кармане штанов зазвонил мобильный. Странно, что он не выложил его в кабинете. Забыл.

– Ответьте, – мягко предложил Родионов. – Вдруг что-то важное.

– Жена, – почти обрадовался Усов, доставая телефон, и нажал кнопку. – Да!

– Сережа! Сереж, что происходит?! – заверещала она. – У нас в доме полно полицейских. Московских! Они все перерыли вверх дном и упаковали твои старые ботинки. Они-то им зачем?

– Дура, – обронил он, когда она заткнулась. – Какая же ты все-таки дура.

Он поднял глаза на Звягинцева. По лицу старого подполковника ничего невозможно было понять. Оно словно окаменело.

– Говорить будешь? – спросил тот.

– Буду. Но, повторюсь, на моих руках нет крови.

Ее жизнь с той самой ночи, когда она решила свести с ней счеты, превратилась в какой-то жуткий детектив. Причем сама она даже не подозревала, насколько близко подошла к опасной черте – до тех самых пор, пока ей не пришлось спасаться бегством. Не буквально – бегом, на машине, конечно, но удирать.

Она часто в последние дни задавалась вопросом: почему так? И сама себе отвечала: это месть. Месть Провидения, решившего дать ей в полную силу прочувствовать, насколько ценна жизнь.

Инга высунулась из-под толстого, но невесомого одеяла. Ее спаситель уверял, что это натуральный лебяжий пух. Она верила и не верила. Скольких лебедей надо было ощипать для такого огромного одеяла? А еще для одного? И еще? А он говорит, что в его доме только такие. Это же целая лебединая ферма! Она о них не слышала, да и убивать прекрасных птиц ради чьего-то комфорта считала кощунственным.

Она свесила ноги с высокой, широкой кровати. Хозяин поселил ее в супружеской спальне, которая после смерти его жены стояла запертой. Инга не была против: ей все равно, лишь бы подальше от суеты и опасности. Ей хотелось покоя. Очень! И не такого, когда ты просто ничем не занята, а когда покой и в мыслях, и в сердце.

Удивительно, но она не заметила, как прошло два дня. Спохватилась, что так и не позвонила мужу и не предупредила его о бегстве. Попросила разрешения – ей позволили. Она набрала служебный номер Игоря и в нехитрых выражениях объяснилась.

– Где ты, не понял?! Что ты? С кем ты? – еле справляясь с бешенством, скороговоркой произнес муж.

Она повторила.

– Идиотка! – обругал ее Игорь и неожиданно всхлипнул. – Я тут такого натерпелся!

– Прости. – Ей вдруг не захотелось пространно извиняться, ссылаясь на обстоятельства. – Так получилось.

– Получилось у нее! А ты знаешь, что в нашем доме обнаружили труп женщины, и я, пока ехал, думал, что это ты! Что это тебя убили! – Игорь вдруг зарыдал.

Инга замерла с трубкой у уха и не нашла слов, чтобы его утешить. Она настолько очерствела? Или после того, как ей в спину дышал убийца, все его страдания кажутся надуманными?

– Прости, – повторила она мягко. – Так получилось. Я еще позвоню.

Она так и не спросила, кто погиб в их доме. Странно. И он не сказал. Неужели пострадала невинная посторонняя душа? Все очень странно.

Проснувшись сегодня очень рано, Инга вдруг подумала, что ей не хочется никуда выбираться из этой теплой уютной спальни, из-под невесомого одеяла, из-под опеки надежного незнакомого ей человека. Никуда не хочется, особенно домой.

Кажется, он почувствовал – когда они завтракали в зимнем саду, он вдруг посмотрел на нее как-то по-особенному и проговорил:

– Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете.

– А доктор? С ним что?

– Он такой же гость, как и ты. Он не пленник и остается здесь совершенно добровольно, чтобы не быть убитым. Я обрисовал ему ситуацию, предложил покровительство, и он согласился. Взял отпуск за свой счет, живет здесь и в знак благодарности лечит теперь мою собаку.

– Мы с ним почти не пересекаемся. Если мы в одинаковом статусе гостей, то могли бы и пообедать вместе. – Она вскинула на него глаза, в которых застыли вопрос и недоверие.

– Ради бога! – фыркнул хозяин. – Гаврюша сам отказывается от общения с вами.

– Почему? – удивилась Инга.

– Не знаю. Может, считает, что с вашим появлением в его жизни началась черная полоса?

Эдуард Сергеевич отщипнул виноградину от крупной грозди, бросил ее себе в рот и мило улыбнулся:

– Чего не могу сказать о себе.

– Что вы имеете в виду?

Инга прекрасно понимала, что он имеет в виду, но неожиданно ей захотелось это услышать. Игорь так давно не говорил ей о своих чувствах! И вообще никто не говорил.

– Я считаю, что ваше появление в моей жизни не случайно – вы мне посланы судьбой. И, мне кажется, я влюбился в вас, еще когда смотрел записи с камер видеонаблюдения: как вы мечетесь по моей стройке в поисках строительной тачки, чтобы спасти совершенно незнакомого, постороннего человека. Такая хрупкая, на тонких шпильках, не заботясь о дорогом кашемировом пальто, которое выпачкали в грязи и саже. Вы – моя героиня, Инга.

– Не выдумывайте. – Она смущенно опустила глаза. – Любой на моем месте…

– Вы серьезно? – перебил ее Пышкин. – Правда, думаете, что кто-то мог так рисковать собой ради никому не нужной алкоголички? Вы же видели, как она выглядит, и не могли не заподозрить, что она… Мягко говоря, ведет немного не тот образ жизни.

Инга неуверенно пожала плечами.

– Честно? В тот момент я вообще не размышляла о ее социальном статусе. Я просто видела несчастную женщину. Видела преступление. Убийство! И действовала импульсивно.

– Пренебрегая собственной безопасностью, – закончил за нее Эдуард. – Я восхищен. И… Я сейчас вернусь.

Инга проследила, как он поднимается с места и выходит. Крепкий, подтянутый, интересный внешне, всегда приветлив и сдержан в выражениях – ей с ним было легко. Она обвела взглядом огромную застекленную террасу: много зелени, света, тепла. Она в вельветовых брюках, домашних тапочках и легкой рубашке. Забыла уже, когда завтракала в такой одежде! Обычно халат, передник, звон посуды, капризная физиономия Игоря, дежурное «спасибо» и поцелуй в лоб. За три года брака ничего другого за завтраком! Ни разу не было ощущения легкости и душевного комфорта после его ухода на работу.