Вкус греха - Алисса Джонсон

— Правда вкусно, Вит.

Он что-то рассеянно пробормотал и с угрюмым видом принялся за еду.

— Есть еще чердак, — сказала Мирабелла. — Если бы он печатал фальшивые банкноты, ему бы понадобилось для этого место, не так ли?

Вит взглянул на нее.

— Ты права.

— Но я сомневаюсь, что за последние десять лет дядя хоть раз поднимался на чердак, — добавила она.

Вит повел плечом, уплетая завтрак.

— Может, он заставляет слуг таскать вещи и хранит на чердаке оборудование, когда приезжают гости. Мне стоит заглянуть туда.

— Нам стоит, — уточнила Мирабелла. — И не надо на меня так смотреть. Ты там никогда не был. Поверь, тебе пригодится лишняя пара рук.

Попасть на чердак можно было только по узкой лесенке, пройдя через крыло для слуг, и, глядя на слой пыли на ступеньках, Мирабелла решила, что уже давненько туда ничего не приносили и оттуда ничего не уносили. Мистер Каннингем до сих пор лежал в постели, страдая от лихорадки, поэтому Вит решил обыскать чердак, как только все уйдут.

Они вскарабкались по грязной лестнице и толкнули дверь.

Они нашли там именно то, что обычно хранят на чердаке: сундуки, корзины, коробки, мешки, мебель и прочее. Вещи были собраны в кучи, сложены в стопки или попросту разбросаны на полу, отчего комната отдаленно напоминала лабиринт — пыльный, окутанный паутиной лабиринт.

— Весело, ничего не скажешь, — криво усмехнулась Мирабелла.

— Убьем на это не один час.

— Мы не успеем все осмотреть. Гости скоро вернутся. Заядлыми охотниками их точно не назовешь.

— Начни с тех корзин и сундуков, — сказал Вит и отошел в другую сторону. — Обращай внимание на все, где есть замок.

Она пожала плечами и наугад открыла сундук. Крышка проскрипела и выпустила облако пыли. Мирабелла разразилась приступом кашля. Когда она наконец перестала чихать, Вит подошел и подал платок.

— Вот, возьми. Лучше?

— Чем что? — засмеялась она, взяла платок и вытерла слезящиеся глаза. — Спасибо.

Он покачал головой, когда Мирабелла протянула платок обратно.

— Оставь себе. Прикрывай нос и рот, когда станешь открывать сундуки.

— А ты?

— Обойдусь, — сказал Вит и вернулся к своей корзине, прежде чем Мирабелла успела возразить.

Следующие два часа они молча работали, переходя от сундука к сундуку, от корзины к корзине. Разбирая очередной ворох истлевшей мужской одежды, Мирабелла наткнулась на большую банку с крышкой, завернутую в бриджи.

— Странно, — пробормотала она. Но не так странно, как сложенный листок бумаги внутри.

Мирабелла открыла крышку и попробовала вытащить его, но он прилип к донышку, а банка была настолько глубокой, что Мирабелла едва дотягивалась до находки кончиками пальцев. Она проворачивала запястье, пока рука с громким «чпок» не вошла внутрь.

Да!

Мирабелла пальцами взялась за край и медленно отделила бумажку от донышка. Она чудом не порвалась.

Да! Да! Да!

Мирабелла попыталась вытащить руку… но ничего не вышло. Рассердившись, она обхватила склянку свободной рукой и потянула. Ничего.

Нет!

Она потянула сильнее, повертела запястьем, пошевелила пальцами. Она дергала, тянула, хваталась за горлышко банки и снова тянула. Ничего.

Нет! Нет! Нет!

Мирабелла в недоумении уставилась на руку. Раз она ее туда засунула, значит, рука должна выйти. Какого дьявола она не выходит? Мирабелла еще раз попыталась, проворачивая запястье то так, то этак, но в конце концов смирилась с поражением. Видно, у нее не получится выбраться из этой глупой ситуации без посторонней помощи. Мирабелла глубоко вздохнула, чтобы голос не выдал волнения.

— Э… Вит? — «Ну вот, довольно непринужденно, да?» Она засомневалась, но затем решила, что он ничего не заметил.

— Что у тебя? — отрешенно спросил Вит, продолжая рыться в корзине.

— Я тут подумала… — «О боже, как же сказать?» Она облизнула пересохшие губы. — Я тут подумала…

Нерешительность в ее голосе насторожила его. Вит оторвался от корзины и взглянул на нее.

— Нашла что-то?

— Не совсем, — уклончиво ответила она.

Вит поднялся с корточек, вытер пыльные руки о такое же пальто.

— То есть — не совсем? Что ты прячешь, чертовка?

— Ничего я не прячу, — машинально сказала она. — Что ж, прячу, если честно, но это не касается моего дяди, или фальшивых денег, или…

— Мне все равно. Просто покажи, что это. «Проклятье!».

— Ладно. — Мирабелла еще раз сделала глубокий вдох, не для того чтобы успокоиться, а чтобы потянуть время. — Я собиралась… то есть я пыталась достать кое-что, понимаешь, а кое-что другое застряло… я даже не поняла.

— Не юли, чертовка.

Несчастная Мирабелла покорно вытянула руку перед собой. Ей очень хотелось виновато повесить голову, но гордость не позволяла опустить подбородок. Он разве что невольно скользнул в сторону, вместе с глазами, чтобы избежать зрительного контакта.

Вит ничего не сказал. Только моргнул, завел руки за спину и провел языком по зубам.

— Понятно, — произнес он наконец.

— Не могу снять, — невнятно сказала она, не в силах посмотреть ему в глаза.

— Да, именно поэтому банка до сих пор на твоей руке.

— Не могу же я так расхаживать по дому.

— Конечно, нет.

Мирабеллу стало раздражать его спокойствие. Она опустила руку и тяжело вздохнула.

— Ты будешь надо мной смеяться или нет?

— Конечно, буду.

— Ну так смейся уже, будь добр, чтобы мы смогли разобраться с… — Она указала на банку.

— Подожди. Хочу хорошенько запомнить этот момент. Но мне трудно сосредоточиться: чердак… и мы тут вдвоем…

— Вит, просто сходи за водой и мылом, хорошо?

— Ладно, — улыбнулся он. — Жди здесь.

— А куда я пойду? — сказала она, когда Вит ушел.

Он долго не возвращался. Целую вечность, как ей казалось, поэтому Мирабелла всерьез задумалась, не обмотать ли руку старой рубашкой и не отправиться ли поискать его. Если бы она смогла объяснить, почему у нее рука замотана в рубаху, если б кто-то из слуг спросил, она бы так и сделала.

— Ты хоть знаешь, как трудно найти мыло в этом доме? — спросил Вит, когда наконец вернулся с бруском мыла и полной миской воды.

— Догадываюсь, — ответила она, — ведь все это время прождала тебя здесь.

— Я думал, что найду кусочек в одной из кладовых на этаже для слуг, но оказалось, что они битком набиты всякой всячиной: инструментами, книгами, разным старьем и еще бог знает чем, только не тем, что там действительно должно быть.