Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин

– Добить всех! Живых не оставлять! – командовал Сохатый, отщелкивая пустой магазин и вставляя новый. – Время призывает нас к высшему служению! Вперед, братья! Смирением и лишениями мы обрели право быть первыми!

* * *

Марат отскочил и оскалился.

– Я не учу тебя, Лешага. Я просто говорю, что вот здесь чувствую. – Он ударил себя кулаком по грудной клетке. – Если ты их сейчас зарежешь, то словно бы перейдешь на сторону Темного Властелина. Они же связаны и безоружны!

– Я могу их развязать, вооружить и убить по очереди, – без малейших эмоций сообщил Леха и вздохнул с досадой. – Но это будет долго, а нам уже пора идти.

– Это будет честный бой, достойный воспевания! – вмешался Тиль. – Могучий рыцарь вызвал на поединок одного за другим два с лишним десятка злодеев. Я представляю, как расскажу об этом в Трактире.

Воин промолчал, вздохнул и перерезал веревку на шее старого знакомца.

– Да-да! – размышлял вслух Тиль. – Тому, кто знал его в лицо, он сделал щедрый дар. Тот первым голову сложил, настиг его удар. А остальным же он сказал…

Лешаге захотелось огреть вдохновенного словоблуда чем-нибудь увесистым, но так было не принято в Диком Поле. Сказители признавались людьми не от мира сего, много знавшими и разносившими вести быстрее степного ветра.

– Обо мне споешь позже, – через плечо бросил ученик Старого Бирюка. – Сейчас лучше о чем-нибудь другом.

– О чем же хотел бы услышать славный вождь? – обрадовался Тиль.

– Я бы с радостью послушал, как шумит лес, – сквозь зубы, стараясь не оскорбить слух Лилии более ярким выражением своих пожеланий, произнес бывший страж.

– Такой песни я не ведаю, но знаю другую, о древней обители в далеких горах. – Тиль упорно не желал понимать намеков. – В переводе на понятный нам язык эта обитель называлась «Молодой лес». На языке же далеких чужестранцев ее величали «Шаолинь».

– Что?! – Леха, разрезающий веревку на запястьях раздольника, замер.

– Их пятеро было у белой стены, растущей из белых скал, – певец картинно поднял руку, точно предлагая взглянуть на воображаемые горные отроги. – Им путь предначертан был через валы, сквозь гибели страшный оскал. Тропу освещали на стрелах огни, а бой затихал на стене. И то сохранить присягнули они, что жизни и смерти важней.

– Остановись! – Лешага повернулся. – Не сейчас.

– О, прости, светлый рыцарь. Действительно, о чем это я, ведь тут же грядет бой!

– Тут грядет поход. Развяжи остальных, – не глядя на знакомца, проговорил ученик Старого Бирюка.

Раздольник медленно растер запястья, размял шею, будто опасаясь, что Лешага сейчас передумает.

– Давай, поторапливайся! – недовольно рявкнул воин.

– Ты что же, решил оставить нам жизнь?! – изумлению пленника не было предела.

– Сейчас присягнете на оружии, – игнорируя вопрос, проговорил Леха. – Если кто передумал, скажите об этом сразу, я убью его быстро. С этого часа забудьте, что когда-то были раздольниками. Украдете хоть обглоданную кость из собачьей миски – и вы покойники.

– Правильно, Лешага, правильно! – вскочил на ноги Марат. – Это лучшая победа!

– Отстань, не вопи. Лучше пока замаскируй кострище. Сейчас направляемся к Серой Воде. Там есть небольшой поселок речников. Сможем заночевать, а поутру, если сильного ветра не будет, сядем на лодки и сплавимся вниз по течению. От Серой Воды до Трактира не больше трех суток пути. – Он критически поглядел на вооруженную толпу раздольников, сказителя, Марата. С трепетной нежностью глянул на Лилию, потом на своих псов. Вздохнул и поправил себя: – Четырех суток.

– Не ходи туда, – негромко произнес освобожденный раздольник.

– Это еще почему?

– Просто не ходи.

Лешага шел медленно, словно тянул за собой груженый воз. Плетущийся рядом Черный то и дело норовил потереться о его ногу, приглашая, как прежде, броситься вперед и мчаться, чтоб захватывало дух. Мчаться, раздувая ноздри в радостном возбуждении, с наслаждением втягивая бесчисленные запахи леса и близкой реки. Но Леха не прибавлял шагу, лишь порою трепал пса за ухом. Тот смотрел на хозяина грустно, пытаясь сообразить, чем вызвана столь разительная перемена. Разросшийся отряд едва поспевал следом. Меж раздольников слышались горькие сетования, что так ходить могут только кони, что спешить-то особо некуда, а в поселок речников по-любому лучше не соваться.

Конечно, эти разговоры и близко не походили на ропот. Уставшие шагать бандиты еле слышно бормотали себе под нос и тут же смолкали, едва воин бросал на них взгляд. Он слышал каждый звук и внутренне даже радовался терзаниям своих новых сподвижников. Только их упорное нежелание идти к перевозу на Серой Воде настораживало. С чего бы вдруг?

Никто и никогда в Диком Поле не трогал речников. Взять у них было нечего: рыбацкие снасти да лодки. Одежда – одно название, оружия, патронов и книг отродясь не было. Зато никто не знал реку так, как знали они: ее течение, водовороты, подводные камни. А главное, никто, кроме них, не мог провести корабль по бурной воде. Все равно куда – к низовьям реки или, наоборот, к Границе Льдов, за шкурами и жиром.

Все знают – речники много не возьмут. Неписаный закон с дедовских времен по сей день и впредь запрещал им требовать лишку. Одет, обут, здоров и сыт – тем и жив. От излишков одни беды да ссоры. Опять же, если лишнего нет, все пожитки в один узелок собрать можно, зато уж никто не придет грабить.

Самый отпетый в сторону речников косо не глянет. Кто может сказать наперед, когда понадобится их помощь, бывает, и сама жизнь на кону стоит. А так – приходи, садись за стол, всякому рады, всякому миска каши и свежая рыба найдется, угостят, на ночь глядя спать уложат и вопросов задавать не станут. Лешага знал это, да и кто в Диком Поле не знал?

День уже прошел верхний предел, когда Серая Вода показалась впереди, шумя бесконечными валами, быстрыми и неуемными, как дикие звери.

– Не ходи туда, Лешага, – еще раз попросил старый знакомец, по молчаливому согласию возглавивший раздольников. Теперь Леха понял. Он увидел селение верхним зрением. Вернее, то место, где еще совсем недавно было селение.

– Марат, Тиль, вы с Лилией отправляетесь вон к той опушке. Там нужно разбить лагерь, – скомандовал он.

– А как же поселок? Может, лучше там? – встрял чешуйчатый. Ноги его гудели от долгой ходьбы, трофейные ботинки напитались потом. Больше всего ему хотелось сейчас рухнуть где-нибудь, желательно возле огня, а не заниматься лагерем. Тем более куда разумнее ему казалось отдохнуть в селении, а не на очередной поляне.

– Я приказал что-то непонятное? – Леха нахмурился.

– Но это же неразумно! Что вы мне машете? – возмутился юнец, глядя на вчерашних раздольников. – Я сам могу рожи корчить не хуже вашего! – он грозно оскалился.