Кроссворд для негодяев - Максим Шахов

– Что?! – приподнялся на кровати Логинов, прислушиваясь к гулу голосов в коридоре. – Где эта врачиха? Я же ей сказал – ко мне никого не пускать!

– Так она и не пускала, – испуганно отступила медсестра. – Я сама слыхала. Да куда там! Они сразу позвонили главврачу – прямо домой!

– Ладно, – прошипел Логинов, слыша, что к палате приближается целая делегация. – Только смотри у меня – поняла?!

– Да, – еще дальше отступила медсестра, наткнувшись на тумбочку. – Я что – я ничего…

Виктор, охнув от боли, снова опустился на подушку. Он закрыл глаза, раскинул в стороны руки и в последний момент приоткрыл рот и чуть высунул набок язык. Заскрипела, открываясь на всю ширину, дверь, и в палате раздались шаги не менее десятка человек. Шаги поначалу были уверенными, но по мере приближения к кровати Виктора постепенно перешли в осторожное шарканье и, наконец, затихли совсем. После продолжительной паузы послышался чей-то высокий неуверенный голос:

– Это… он?

– Да, – отозвалась от двери рыжая докторша.

– Да, – тихо произнес еще кто-то, и Виктор узнал первого зама директора.

– А-а… – растерянно протянул все тот же высокий голос. – Гм-м… Подполковник, вы меня слышите?

Виктор шевельнулся, спрятал язык и приоткрыл один глаз. Говоривший, а это наверняка был Уткин, стоял метрах в трех от кровати и, вытянув длинную шею, с некоторым испугом вглядывался в лицо Виктора. Одет он был с иголочки, но выглядел неважно. Под глазами залегли синие круги, щеки впали, лица было мертвенно-бледным. Виктор подумал, что перелет из Москвы дался ему нелегко.

– А-а?..

– Подполковник, вы меня слышите?

– А-а… Да.

Справа от Уткина стоял замдиректора, слева – замминистра внутренних дел, а за ними теснилась еще целая куча народа – в погонах и без.

– Моя фамилия – Уткин. Я – председатель спецкомиссии.

– И-извините, – едва слышно проговорил Логинов и медленно потащил с себя простыню, изображая, что хочет встать.

Глаза Уткина расширились от ужаса, он инстинктивно подался назад, отдавив кому-то ногу, и почти прокричал, срываясь на фальцет:

– Не надо, не надо, подполковник! Лежите! Вы ранены!

– С-спасибо.

– Вы можете ответить на несколько вопросов комиссии? – неуверенно спросил Уткин.

В это время у двери кто-то трижды пронзительно чихнул. Все вздрогнули и оглянулись на Кравца, поспешно прижавшему к огромному красному носу платок.

– К-конечно, – после паузы тихо проговорил Виктор. – Сестра, п-пожалуйста, п-подайте «у-утку»…

Толстая медсестра выпучила на Логинова глаза, не в силах сдвинуться с места, но тут Уткин не выдержал. В панике отступая к двери, он проговорил:

– Наверное… мы… поговорим… позже. Выздоравливайте.

– С-спасибо, – прошептал Логинов, приподнявшись, и снова откинулся на подушку.

Виктор послушал, как в коридоре Уткин спрашивал у кого-то, через какое время он поправится и не нужно ли поставить в палате аппарат искусственного дыхания. Потом повернул голову и подмигнул толстой медсестре. Женщина, глянув на дверь, судорожно сглотнула слюну и спросила:

– В-вам уже л-лучше?

– Да, полегчало, – сказал Виктор.

– Так «утку» н-нести?

– Не надо, я сам схожу. Попозже.

– Ага, – кивнула медсестра и боком двинулась к двери. Когда она вышла, Виктор зевнул и посмотрел на часы. Было без десяти семь, и на улице уже рассвело. Дождь наконец-то прекратился, но тучи по-прежнему затягивали небо. За окном раскачивались от ветра тополя, и шум листвы то и дело пробивался через двойную раму.

Виктор повертел в руке пустую пачку из-под сигарет, вздохнул и попробовал осторожно пошевелить левой ногой. Результат был обнадеживающим. Ягодица по-прежнему отзывалась болью, но меньше, чем вчера. Виктор решил, что вчерашняя операция прошла удачно.

Тем временем, судя по воцарившейся в коридоре тишине, было похоже, что комиссия с сопровождающими наконец-то удалилась восвояси. И это радовало Виктора больше всего. Единственным, кто мог заподозрить, что Логинов не так уж плох, как хочет показаться, был первый зам директора. Однако в данной ситуации это не имело значения.

Может, первый зам и был никудышным контрразведчиком, но зато – прирожденным политиком и тонким стратегом. Этот человек обладал особым чутьем и наблюдательностью. И когда это требовалось, он мог в упор не замечать очевидных вещей. ФСБ в лице Логинова свою задачу уже выполнила, продемонстрировав Кремлю высокую эффективность и профессионализм. И теперь службе от греха подальше следовало воздержаться от каких бы то ни было резких движений, которые впоследствии, в случае непредвиденных осложнений, могли бы быть использованы недругами из конкурирующих ведомств в подковерной борьбе.

А борьба эта ни на миг не прекращалась, лишь изредка переходя в вялотекущую стадию и неизбежно обостряясь после очередного громкого ЧП. В общем, это была настоящая война, необъявленная и невидимая, но со своими тактикой и стратегией.

В данном случае, и это было вполне очевидно, и тактический, и стратегический замыслы первого зама заключались в том, чтобы ни шатко ни валко «поработать» в спецкомиссии. Так что в роли израненного в боях героя Логинов первого зама очень устраивал, и опасаться с его стороны Виктору было нечего.

Еще раз с сожалением поглядев на пустую пачку, Виктор решил встать за лежащим на подоконнике телефоном. Он уже опустил ноги, но тут в коридоре снова раздались шаги. Виктор быстро лег, укрылся и принял позу тяжелобольного. На пороге появилась рыжая докторша при полном параде и даже с какой-то табличкой на груди, а за ней – Беляев с Захаровым.

– Ты мне сигареты привез? – тотчас спросил Логинов, приподнимаясь на локтях.

– Привез, еле нашел твой «Житан», мать его!.. – проговорил с порога Беляев.

– Подождите! – раздраженно оглянулась докторша. – Если будете ругаться, я вас вообще удалю из отделения. Как самочувствие? – повернулась она к Логинову.

– Спасибо, ничего.

– А что это за фокусы с языком вы мне тут показывали?

– Это я не вам. Это я начальству. Оно у нас строгое. Увидело бы, что я оклемался, и – вперед, под танки! А так я хоть высплюсь у вас по-человечески…

– Да врет он, – отозвался с порога Беляев. – Просто вы ему очень вчера понравились, и он решил вас подклеить…

– Господи, – вздохнула докторша, – вроде взрослые люди… Ладно. У вас двадцать минут и ни секундой больше. Потом меряем температуру и готовимся к консилиуму. Два профессора на вас приедут любоваться, на мою штопку. Так что к восьми вы должны быть как огурчик.

– Садитесь куда-нибудь, – пригласил Логинов, поздоровавшись с Захаровым и Беляевым за руку. – Как успехи?