Судоку: правило мгновенной смерти - Шелли Фрейдонт

— И я тебе за это очень благодарна. А теперь не беспокойся. Мое сердце не разорвется, если он больше не позвонит. — На мгновение ее лицо помрачнело. — Хотя я была бы рада его звонку.

Когда Кейт вернулась в музей, Иззи Калпеппер беседовал с Элис, а на ее столе возвышалась груда писем. Было очевидно, что она вводила его в курс дела насчет обнаружения очередного трупа и ленча, на который шефу пришлось разориться.

Кейт изобразила добродушную мину:

— Привет, Иззи.

— Добрый день, Кати. Элис тут рассказывала, что ты нашла еще одно тело. — Он покачал головой. Растаявшие снежинки слетели с его почтальонской кепки. — А раньше никогда не было убийств.

Кейт хотела спросить: «Когда раньше?» — но уже и так знала ответ.

«До вашего с шефом приезда».

Она взяла почту со стола Элис и стала проглядывать письма.

— Леди, будьте осторожны. — Иззи коснулся кепки в знак уважения и чуть поправил сумку на плече. — Может, лучше держать дверь закрытой, пока все не вернется в норму. Если только вернется, — буркнул он себе под нос.

— Спасибо, Иззи, — отозвалась Кейт, решив проигнорировать его совет и комментарий. Она повернулась к Элис: — Кто-нибудь приходил, пока меня не было?

— Нет. Только телефон разрывался как бешеный. Всем хочется узнать кровавые подробности. — Элис покачала головой: — Вот назойливые люди.

— Кто-нибудь жаловался на шефа?

У Элис загорелись глаза.

— Да все. Ума не приложу, зачем он продолжает гнуть свою линию? Может, просто из упрямства.

Кейт грустно улыбнулась. Оставалось только надеяться, что его упрямства хватит еще на какое-то время. Что Гарри делать без него?

Гарри пришел как обычно в три пятнадцать, но, поздоровавшись, сразу, с рюкзаком, ушел в апартаменты Пи-Ти, хлопнув дверью. Кейт оставила его в покое. Она не могла ни утешить его, ни дать совет. Трудный период нужно просто переждать.

Ее настроение улучшилось час спустя, когда она увидела, как один мальчишка, тот, что прибегал на чемпионат, и еще один пришли в музей и стали спрашивать Гарри. Они пригласили его поехать покататься на лыжах в выходные.

Гарри ответил, что у него много дел.

Кейт была более чем готова дать ему выходной, но когда спросила его, он только ответил: «Не хочу» — и ушел назад в интерактивную комнату.

Больше в тот день Кейт уже некогда было переживать о нем. Навалились дела. День разогревался, но облака не желали расходиться, поэтому музей по-прежнему оставался отличным местом для семейного отдыха. Особенно до тех пор, пока здесь можно было узнать последние новости об убийстве. Поток посетителей не иссякал.

Когда шеф заехал за Гарри, Кейт на скорую руку проводила экскурсию последней группы по залу японских головоломок. Гарри просунул голову в дверь и попрощался, шефа она так и не видела.

Настал субботний вечер, а Сэм все не звонил. Может, ему наскучило общаться с ней. Может, встречается с кем-нибудь. Она подумала позвонить Джинни Сью, но решила, что не выдержит очередной панегирик Тони. Так что Кейт просто налила себе стакан вина, включила телевизор и раскрыла сборник судоку.

В воскресенье она решила отоспаться, но не тут-то было. В восемь утра позвонила Пру и сказала, что подбросит ее в церковь. Умом Кейт понимала, что пойти надо. Она и так пропустила прошлое воскресенье, а Гранвилль — богомольный город.

Ей не хотелось идти. Она знала, что преподобный Норвит прочтет проповедь об убийствах и что глаза всех прихожан будут обращены на нее.

Как и следовало ожидать, надпись около пресвитерианской церкви гласила: «Когда плохое случается с хорошими людьми». Кейт сжала губы и пошла в церковь вслед за тетей.

Войдя, она с порога стала искать взглядом шефа и Гарри. Они сидели на скамье почти у входа. Люди этим утром держались от них поодаль, так что они оставались в изоляции, окруженные пустующими скамьями.

Проходя мимо, Кейт улыбнулась, но никто из них даже не обратил на нее внимания. Гарри сидел, уставившись на руки, зажатые между коленями. Шеф смотрел в никуда и походил на изгоя среди избранных.

Кейт охватило желание сесть рядом с ними, хотя она и знала, что шеф ее жест не оценит и пойдут толки. После такого демарша больше не останется вопросов, на чьей она стороне. И Кейт прямиком зачислят во вражеский лагерь шефа.

Поэтому она просто последовала за Пру на их скамью и собралась с духом, чтобы пережить этот час испытаний. Хор занял свои места, и все прихожане встали, чтобы спеть гимн «Воины Христа, вперед».[38]Кейт допела до строчки «не разделены мы, и один за всех в вере, и надежде, и любви». Прекрасные слова — одно целое, единение в надежде. Кейт приняла решение: после службы она поговорит с шефом. Прямо в церкви, на глазах у всех.

Если надо выбирать, то она займет его сторону.

Но пробежавшись взглядом по лицам притвора после службы, Кейт не обнаружила ни шефа, ни Гарри. Вскоре ее окружили люди с расспросами об убийствах и будничными разговорами.

Кейт увидела, как из хоровой комнаты выходит Элмира. Она остановилась, чтобы поприветствовать Пру, но ограничилась лишь кивком в сторону Кейт, а потом присоединилась к другой группке единомышленников. Сэм, видимо, сообщил ей, что они теперь на ножах, хотя Кейт до сих пор не могла сообразить почему.

Эрик Ингерсолл был методистом,[39]а Джейсона Элкса она увидела на противоположном конце церкви — он вел беседу с другим членом попечительского совета музея. Он заметил Кейт и отвернулся.

По-прежнему злится. Она знала — так же хорошо, как то, что Джейсон стоял перед ней, — он использовал час сбора общины, чтобы настроить всех против нее.

Днем в воскресенье Кейт в музей не пошла. Отправилась на каток. С тех пор как она становилась на коньки последний раз, прошло уже много времени. Заледенелый пруд кишел детьми, кое-где мелькали несколько смелых взрослых. Кейт не обращала на них внимания, а они не докучали ей.

Сделав круг, она стала наблюдать за другими. Все веселились, смеялись, кричали, падали. Кейт хоть и не падала, но и не веселилась тоже. Наверное, стоило позвонить Гарри. И Сэму тоже, только он ей так и не перезвонил, значит, до сих пор дуется.

Может, составить ей компанию согласилась бы Джинни Сью, но она скорее всего грустит, поглощенная мыслями об отъезде Тони. Кейт опасалась, что, вместо того чтобы поднимать друг другу настроение, они будут еще больше друг друга огорчать. Поэтому продолжила одинокий путь по своей орбите, пока не замерз нос, а ноги не начали ныть. Тогда Кейт упаковала коньки и ушла.