Третье пророчество - Олег Вакуловский

Они разговаривали днем, когда рядом не было шведского тролля. Но разговоры эти были всегда короткими, и – самое интересное – про свои общие ночи они в них вовсе ни разу не обмолвились. Вот такая случилась любовь по-норвежски.

* * *

Проще простого было, конечно, предположить, что за этой странной страстью крылся холодный расчет Эрика Густавссона. Это было бы вполне правдоподобно с точки зрения шпионских романов, но только не с точки зрения реальной шпионской жизни. Конечно, возня вокруг постели всегда оставалась классикой разведывательной интриги, но, во-первых, постельные шпионские игры заканчивались далеко не всегда в пользу тех, кто их планировал и режиссировал. К слову сказать, нередки были и случаи, когда барышни, подставленные противнику в интимной обстановке, неожиданно для заказчика вдруг переходили как раз на сторону противника, приятно изумившись его способностям в любви. А во-вторых, в ситуации, которая возникла между шведским троллем и Андреем Потоцким, использование любовной игры казалось совершенно неуместным приемом.

И все-таки настоящая страсть здесь была. И игра какая-то была, только более запутанная, чем в шпионском романе, поэтому пока Потоцкий еще ее смысла не уловил.

Сколько он ни приглядывался к Эрику, так и не смог заметить, как шведский тролль относится к ночным событиям. Не знать об интригах, затевавшихся под его боком в собственном доме, напичканном подслушивающей и подсматривающей аппаратурой, тролль, конечно, не мог. Но с его стороны не было видно ни раздражения, ни особой радости по этому поводу. Понятным было по крайней мере одно. Отношения Потоцкого с Ингелой никак не препятствовали планам Эрика, и по большому счету ему было просто все равно. И вообще у Эрика Густавссона проблем теперь хватало и без этой сладкой парочки. На горизонте Международного бюро научно-технических исследований постепенно сгущались тучи...

* * *

Рано утром Густавссон выехал в Осло, на Карл-ГуставВейе, где располагалась одна из конспиративных квартир Бюро. Здесь его уже ждала с отчетом психолог, три недели работавшая с русской девицей. Работавшая, по мнению Густавссона, до сих пор без сколько-нибудь заметного прогресса. Дама оправдывалась тем, что еще до ее появления русскую перекачали наркотиками, при этом препараты использовали вовсе не те, которые бы следовало, и последствия сказываются до сих пор. Может, конечно, ребята и перестарались, но как иначе было вывезти живого человека из дикой Турции и доставить на север Европы через все пограничные посты? «Обычная практика», – пожал плечами Густавссон в ответ на причитания психолога.

Сегодня планировалось приступить к самому решающему этапу в работе с русской, а девица, судя по всему, еще не была достаточно к нему подготовлена. Ничего не поделаешь, нужно торопиться. Время, так или иначе, работало теперь против него. Чем больше этого времени будет у русской, чтобы очухаться, тем сильнее может быть ее сопротивление. Ее сознание потихоньку будет восстанавливаться и крепнуть. Он должен успеть сломать ее до этого.

Войдя в квартиру на Карл-Густав-Вейе, Эрик первым делом спросил у помощника:

– Они здесь?

– Уже час.

– Покажите мне их.

Помощник отворил дверь в одну из комнат, и Густавссон увидел сидевшую на диване супружескую пару средних лет.

– Вроде бы подходят, – сказал швед, задумчиво разглядывая их в упор.

Супруги вежливо заулыбались.

– Они хорошо подготовлены? – спросил он у помощника. Тот не успел ответить.

– Да, мистер, не волнуйтесь, мы вас не подведем! – радостно заверили супруги.

* * *

Пройдя в другую комнату и с отсутствующим видом выслушав психологиню, Густавссон только устало махнул в ее сторону рукой на полуслове. У него уже не хватало терпения выслушивать в десятый раз околонаучные рассуждения.

– Завтра начнем наш американский эксперимент, – сухо сообщил он. – Отправляйтесь на базу и все там приготовьте. Только до этого еще пообщайтесь с нашими гостями. И ничего не упустите! Где их досье?

Помощник протянул шведу тоненькую папку.

– Еле нашли. Зато по датам все идеально. Ей пятьдесят один, родилась в Нью-Йорке, семья еще из первой волны русской эмиграции. Он уехал из Советского Союза в семьдесят девятом по «еврейской линии». Дальше обычная история. Из Вены вместо Израиля укатил в Америку, сразу женился. Она – мелкая актриса, снималась в основном в рекламных роликах. В восемьдесят первом у них родилась дочка, погибла в автокатастрофе в восемьдесят пятом. Все сходится.

– Чем он занимается?

– Маленький бизнес на Брайтоне. Магазинчик.

– То есть не профессиональный актер? – нахмурился Эрик.

– Зато жулик профессиональный, – успокоил его помощник. – В бизнесе актерство тоже дело не последнее.

Густавссон вопросительно поднял бровь на помощника.

– Шеф, простите... Шутка.

– Автокатастрофа, – повторил вслух Густавссон. – Значит, есть и могила?

– Что, простите?

– Я говорю, значит, удочери есть могила?

– Шеф, мы работали по максимуму необходимых параметров. Это оптимальное сочетание. В конце концов, еще такой фактор, как потенциальное согласие, тоже учитывался...

– Не надо суетиться, – прервал помощника Густавссон и начал размышлять вслух: – До Америки еще дело не дошло, может быть, и не дойдет.

– Но если даже дойдет, к этому времени можно будет принять кое-какие меры. – Помощник выразительно посмотрел на своего шефа.

* * *

Густавссон молча заходил кругами по комнате. Помощник знал: это верный признак того, что шеф впал в серьезную задумчивость.

Наконец он остановился у окна и уставился на улицу. Что-то было не так, а что именно, Густавссон пока не понимал. Ну, русскую еще не привели до конца в чувство. Но это обычный рабочий момент, в конце концов. Потоцкий этот какой-то не до конца еще понятный. Взять одну эту его интрижку с принцессой Сан-Касини, да и черт бы с ней, что тут необычного? К тому же к главному разговору с ним они еще не приступили, нервничать рано. Нет, тревога шведа относилась к чему-то совершенно другому. Американские гости? Может быть, с ними какая-то проблема? Густавссон еще раз пробежал глазами по тексту досье и фотографиям американцев. Никакого подвоха здесь, по крайней мере пока, не чувствовалось. А что может быть еще?

Он еще некоторое время продолжал мрачно смотреть на улицу. И вдруг он увидел источник своей тревоги. Это была синяя «мазда», в которой сидели водитель и пассажир. Теперь Густавссон вспомнил, что эта парочка давно скучает в автомобиле. Когда он сегодня приехал на Карл-Густав-Вейе, «мазда» уже была здесь.

Нельзя сказать, что Эрика Густавссона так уж расстроило само по себе появление этого автомобиля. При его работе к этому давно можно было уже привыкнуть, таких синих «мазд» в его жизни было сколько угодно и, как правило, в самые неподходящие моменты. Нет, тут дело было скорее в интуиции, это она шептала ему, что на этот раз стоит ждать довольно больших неприятностей.