Стальные корсары - Михаил Михеев

Иванов. Сидит прямо, будто лом проглотил. Не привык он все же к подобным собраниям, ну да это - дело наживное. Глаза красные от недосыпу - на «Аргонавте» он еще толком не обжился, а потому вместо сна предпочитает лишний раз обойти, посмотреть, проверить... Облазил крейсер от киля до клотика. И в нем самом, и в его корабле Эссен был уверен полностью.

Севастьяненко. Талантливый офицер. Удачливый авантюрист и раздолбай. Это заметно даже сейчас, хотя и сидит вроде бы чинно. Но - есть в его поведении что-то... Из таких в прошлом вырастали лихие пиратские адмиралы. И команда в нем души не чает. Из тех командиров, что сами не дадут спуску, но и на расправу начальству ни за что не выдадут. Выглядит получше Иванова, но «Сатлидж» облазил не хуже. Просто больше доверяет своим людям, с которыми прошел огонь и воду, а люди отвечают ему тем же. Как же, доходили уже до Эссена слухи, что матрос-новичок, пренебрежительно отозвавшийся о лейтенанте, получил в зубы от своих же товарищей без малейших разговоров. Если команда готова порвать за своего командира кого угодно, это очень хорошо. Главное, чтобы не зарвался сверх меры да не влетел по неопытности в переплет. Ну да на то есть рядом старики вроде него и Бахирева, привыкшие и умеющие воспитывать молодежь.

Ну и последний, тоже лейтенант по фамилии Штерн. Самый старший из молодежи - ему уже под тридцать. Как и сам Эссен, из обрусевших в незапамятные времена шведских дворян. И, как и многие потомки эмигрантов, в чем-то упорно цепляющийся за происхождение, а в чем-то более русский, чем те, чья родословная восходит едва ли не ко временам основания Киева. Абсолютно простое, немного грубоватое лицо, какое ожидаешь увидеть, скорее, у мужика в глухой деревне. От губы до уха тонкий рваный шрам - восемь лет назад, еще гардемарином, во время парусного похода на спор прыгнул за борт с реи и неудачно вошел в воду. При ударе вода кажется жесткой, почти как камень, и кожа просто не выдержала, наградив хозяина таким вот сомнительным украшением. Впрочем, женщинам рассказывал, что шрам - последствия дуэли, от чего утомленные прозой жизни барышни просто млели. Вечный лейтенант, наглухо испортивший себе карьеру «неподобающим офицера Российского Императорского флота поведением». Проще говоря, будучи в Марселе, учинил драку с французскими коллегами, которых (надо сказать, не без оснований) считал хамами, снобами и никчемными моряками. Закономерно навесил им люлей, и кончилось бы все примочками в лазарете, но потомки галлов подняли хай. Им бы помолчать о том, как вчетвером от одного по шее нахватались, меньше позору, да вот только не те привычки у французов. Опять же, случись это в другой стране, ситуация осталась бы без последствий, но... Франция считалась союзницей России, и ради сохранения добрососедских отношений крайним сделали лейтенанта Штерна, хотя кто первым начал размахивать кулаками, так и осталось тайной.

Естественно, что грамотный и не лишенный здорового карьеризма офицер в последние годы пребывал в глубоком унынии и много пил, но, оказавшись в прошлом, где все зависело от него, воспрял духом. И вот он уже на мостике собственного, пусть и небольшого, крейсера, а что звание формально невысокое - так то дело наживное. И Эссен, глядя на Штерна, подумал: это ведь его люди, те, на кого он может полагаться до конца, и кого надо беречь - других таких уже не найти.

Последнее кресло пустовало. А ведь в прошлый раз, перед выходом в море, в нем сидел старший лейтенант Мелентьев, ныне покоящийся на глубине в несколько миль. И вопрос ныне стоял отнюдь не легкий - кто его займет. Особенно если учесть, что, в отличие от регулярного флота, воюющего согласно циркулярам сверху, командующему вольной эскадрой приходилось всерьез учитывать мнение подчиненных. И не только офицеров, но и нижних чинов, а экипаж «Нью-Орлеана» свое мнение высказал уже однозначно.

- Ну что, господа, прошу высказываться. Начнем с самого младшего, - усмехнулся Эссен.

Штерн вздохнул. Самый младший в данном случае означало не младший по званию и даже не младший по производству в чин. Младший - это младший в неофициальном табеле о рангах, менее всех отличившийся, последний, получивший под командование собственный корабль. Как ни крути, а в этом Штерн пока заметно отставал от остальных. Оставалось только встать и заявить:

- В целом, я не против. Но я знаю лейтенанта меньше и хуже других, воевать с ним вместе мне не приходилось. Могу не знать чего-либо, известного другим.

- Хорошо, - Эссен кивнул. - Что скажут остальные?

Севастьяненко и Иванов переглянулись, кивнули друг другу. Судя по синхронности жестов, сработавшаяся парочка уже неплохо понимала друг друга без слов.

- Считаю, годится, - Иванов резко кивнул. - В конце концов, он неплохо себя показал, опыт имеется, подготовлен хорошо... я бы сказал, на удивление хорошо. Да и последний бой говорит о многом. Считаю, вполне справится.

- А как насчет его происхождения? - Эссен прищурился.

- А никак, - вмешался Севастьяненко. - Думаете, ему простят сотрудничество с нами? Так что повязан он накрепко. Поддерживаю. Да и у команды он пользуется авторитетом, а это немаловажно. Правда, по моему опыту общения, в основном как грамотный специалист, но тут была несколько иная ситуация. Со мной в экипаже «Нью-Орлеана» были, в основном, мои люди, и других в свой круг они тогда принимали неохотно. Сейчас же он смог добиться уважения у совершенно незнакомых людей и за очень короткий срок. Думаю, это о многом говорит.

«Мои люди», отметил про себя Эссен. И хорошо, и плохо. Севастьяненко уже отделяет тех, кто составлял его первый экипаж и, возможно, первую русскую команду «Нью-Орлеана», от всех остальных. С одной стороны, на них он, случись нужда, готов положиться во всем. С другой, тенденцию к подобному выделению надо ломать - если каждый начнет тянуть одеяло на себя, это может плохо кончиться. Особенно если, не приведи Господь, с лейтенантом что-то случится. Пока идет война, у всех общая цель, но что будет дальше?

- Я, наверное, тоже поддержу, - Бахирев встал, подошел к столу, налил себе рюмку коньяку и медленно ее выцедил. - Беседовал я с ним. Действительно, вполне компетентный офицер, причем, на удивление, и как артиллерист, и как штурман, и как механик. В бою показал себя неплохо. Опять же, с кораблем знаком, как никто другой. А случись у него какие-то завихрения в мозгах - так остальные офицеры, да и почти весь экипаж - наши, русские. Головенку свернут - никто и пискнуть не успеет.

Вот так вот, все командиры кораблей за. А решение принимать и отвечать за него ему, адмиралу Эссену. Впрочем, к ответственности недавнему командующему Балтийским флотом не привыкать, а аргументы приведены вполне здравые. А что не русский - так вон, капитан Стюарт, что сейчас готовит к продаже в Китай очередную партию кораблей и трофейных грузов, а заодно собирается получить новый, снаряженный тринитротолуолом боезапас откуда-то из Америки, тоже не русский. И ничего, служит честно, поскольку видит и выгоду для собственного кармана, и перспективу для собственной семьи. А этот в чем-то даже ближе излишне чопорных британцев. Словом, семь бед - один ответ.

- Пригласите лейтенанта Трампа.