Эхо-парк - Майкл Коннелли

Должна была иметься иная причина.

Босх пытался отыскать ее, но пришел лишь к бессмысленному выводу, что Оливас хотел зачем-то приплести Уэйтса к делу тринадцатилетней давности. Внеся псевдоним убийцы в документы дела, он стремился прочнее связать Рейнарда Уэйтса с Мари Жесто.

Но Уэйтс и без того уже собирался признаться в ее убийстве. Что может быть прочнее добровольного признания? Он даже согласился показать следователям, где зарыл тело. Краткая запись в журнале в любом случае представляла собой куда менее весомый аргумент по сравнению с первыми двумя. Тогда зачем ее впечатывать?

В конце концов Босх просто встал в тупик перед глупым риском, на который пошел Оливас. Получалось, что тот подделал официальный документ по пустяковой причине и ради пустяковой выгоды. Пошел на подлог, прекрасно понимая, что Босх может обнаружить фальшивку и с полным правом обвинить его в должностном преступлении. Не побоялся быть разоблаченным в суде тем же Морисом Своном, а уж Свон-то – опытный адвокат. А главное: проделал финт без всякой необходимости, зная, что Уэйтс будет и без того накрепко связан с делом Жесто через собственное признание.

Теперь Оливас мертв, и некому бросить в лицо этот вопрос. Теперь уже никто не ответит.

Кроме, пожалуй, Рейнарда Уэйтса…

«…Как там теперь твоя дерьмовая сделка?!»

Или, может, Рика О'Ши?..

Босх постарался вникнуть в эту идею, и все вдруг встало на свои места. Он сообразил, почему Оливас пошел на такой риск и внес фантом Рейнарда Уэйтса в следственное досье Мари Жесто. Он увидел все с такой ясностью, которая не оставляла места для сомнений.

Рейнард Уэйтс не убивал Мари Жесто!

Босх вскочил и принялся складывать папки. Подхватил их в охапку и через круглый зал поспешил к выходу. Эхо шагов гулом неслось по огромному помещению, словно за ним гналась толпа. Босх невольно обернулся, но там никого не было.

В библиотеке Босх позабыл о времени. На встречу он опоздал. Когда официант подвел Босха к заказанному столику, Рейчел уже сидела там в ожидании. Перед глазами она держала большой лист меню, который скрывал досаду и раздражение на ее лице.

– Извини, – произнес Босх.

– Ничего. Но я уже сделала заказ. Я не знала, появишься ты или нет.

Рейчел передала ему меню, но Босх сразу отдал его официанту.

– Мне то же самое. А из напитков – просто воду.

Он отпил из стакана. Рейчел улыбнулась ему, однако не очень приветливо.

– Едва ли тебе понравится это блюдо.

– Почему? Я люблю морепродукты.

– Вчера вечером ты сказал, что любишь морепродукты только в жареном и вареном виде.

– Да ладно, ничего, – отмахнулся он. – В брюхе все сварится. А почему это заведение называется «Уотер-гриль», если тут не жарят мясо?

– Хороший вопрос.

– Бог с ним. Мне надо с тобой поговорить. Мне нужна твоя помощь, Рейчел.

– Что случилось?

– Я полагаю, что Рейнард Уэйтс не убивал Мари Жесто.

– Он же привел вас к трупу! Ты хочешь сказать, что это была не Мари Жесто?

– Нет, ее личность подтвердилась сегодня при вскрытии. В той яме определенно находилась Мари Жесто.

– А Уэйтс – тот самый человек, который привел вас к ней, разве не так?

– Так.

– Он же сознался в ее убийстве, верно?

– Верно.

– Согласно вскрытию, совпала ли причина смерти с его показаниями?

– Насколько мне известно – да.

– Тогда, Гарри, я не вижу логики. Почему же он не убийца?

– Потому что здесь происходит нечто нам неведомое. Оливас и О'Ши имели на Уэйтса какие-то свои виды. Не известно, какие именно, но эти замыслы потерпели крах в Бичвуд-Каньоне.

– Изложи мне только факты, – попросила Рейчел. – Никакой теории, никаких гипотез. Лишь то, что достоверно.

Босх поведал ей все, начиная с подделки Оливасом Книги убийства. Детально изложил роковой эпизод, случившийся, когда Уэйтс почти вскарабкался по лестнице. Рассказал об издевательских воплях вооруженного Уэйтса, обращенных к О'Ши, и о купюрах в видеопленке, на которой фиксировался следственный эксперимент.

На все это ему потребовалось пятнадцать минут, и как раз подоспел их заказ. Ничего удивительного, что ленч подали слишком скоро, подумал Босх, – ведь его не надо ни варить, ни жарить! Он порадовался, что придется еще много говорить. Это давало законный повод не есть поставленную перед ним сырую рыбу.

Рейчел размышляла над услышанным.

– Подделка Книги убийства не имела смысла, – проговорила она. – Да, запись связывала Уэйтса с пропавшей девушкой, но он без того был связан с делом – и своим признанием, и тем, что привел вас к телу Жесто. Так зачем было кому-то фальсифицировать документ?

– Тут есть два момента. Первый: Оливас захотел как-то понадежнее застолбить это признание. Может, опасался, что я обнаружу в показаниях убийцы какие-нибудь слабые места, поэтому намеревался подстраховаться. Внес Уэйтса в досье и таким образом поставил меня в положение человека, заведомо настроенного поверить в признание.

– А второй момент?

– Здесь мы ступаем на довольно скользкую почву. Конечно, Саксона-Уэйтса вписали в журнал, чтобы получше меня обработать, но также и затем, чтобы сбить меня с верного пути.

– Объясни-ка получше.

– Давай проанализируем факты. Оливас внес запись в журнал, а затем демонстративно швырнул ее мне в лицо. Он знал: если я поверю в ее достоверность, то поверю и в то, что мы с напарником тогда, в девяносто третьем, крупно прокололись. То есть поверю, что из-за нашей оплошности погибли другие люди. На меня ляжет бремя вины за женщин, которых Уэйтс убил позднее. А это привяжет меня к Уэйтсу, так сказать, эмоционально – на уровне ненависти. Да, я тринадцать лет жаждал поймать человека, убившего Мари Жесто. Но если с тех пор к ней добавились и другие жертвы и вина за их смерть тоже ложится на меня, то это резко обостряет дело. И уж когда я сойдусь с этим отморозком лицом к лицу, мои чувства, мои нервы должны быть как оголенные провода. Этот-то накал эмоций и должен был отвлечь меня.

– От чего?

– От того факта, что Уэйтс не убивал Мари Жесто. Да, он признался в ее убийстве, но он ее не убивал. Он заключил некую сделку с Оливасом, а может, также и с прокурором, что возьмет вину за это преступление на себя, ведь ему все равно светил максимум за остальное. Я был так ослеплен своей ненавистью, что больше уже ничего не видел. Перестал обращать внимание на детали, Рейчел. Единственное, чего мне хотелось во время допроса, – перемахнуть через стол и придушить подонка.

– Ты кое о чем забываешь.