Кое-что о любви - Элизабет Бойл

– Надеюсь, вы оплакивали меня, мисс, – фыркнул он. – Должным образом, полагаю?

Эммелин сжала губы: нет, не оплакивала, к своему стыду.

– Если тебя интересует, у меня появилась возможность лучше устроить свою жизнь. Мой хозяин позаботился обо мне, и я получил королевское помилование, вот так.

«Ему королевское помилование? Совершенно невероятно!» – Эммелин покачала головой.

– Ладно, не смотри так. Это правда. Он сам – то есть мой хозяин – обратился за помилованием. Он спас меня от виселицы и сделал свободным.

Эммелин видела – Элтон был не свободен, он был безумен.

– Вы хотите, чтобы я поверила, что маркиз Темплтон, этот шутовской колпак, стащил вас с виселицы и добился вашего помилования? Королевского помилования? – Эммелин рассмеялась. – Боюсь, вы потеряли рассудок, отец.

– Значит, теперь я твой отец. Пора вспомнить об этом. – Его не очень-то обрадовало недоверие Эммелин. – Думаю, тебе доставит удовольствие узнать, что я провёл старого мистера Грима.

– Да, пожалуй, приятно знать, что мама и я не единственные, кого вы обманули.

Элтон отвернулся, и дальше они ехали молча. Только миновав несколько кварталов, он заговорил снова, но на этот раз не оборачиваясь:

– Кнопка, знакомство с виселицей обладает способностью изменять человека.

– Да, а меня зовут Эммелин Денфорд.

– Это совсем другое. Я помогаю маркизу. Он мне доверяет.

– Что доверяет? Делать для него покупки? Я познакомилась с этим человеком. Его не интересует ничего, кроме фасона собственного сюртука и следующей проделки.

– В этом человеке гораздо больше того, о чём…

– И это говорит тот, кто выпотрошил больше кошельков, чем Дик Терпин.

– Я уже этим не занимаюсь. – Элтон крепко натянул вожжи.

– Кошки не меняют своих полосок, – напомнила ему Эммелин.

– Присказки твоей бабушки здесь ни к чему. Теперь я совершенно другой человек. И я намерен вытащить тебя из этого проклятого дела, в которое ты встряла. Изображать из себя леди! Ты окажешься на конце верёвки, если не будешь осмотрительна.

– Не лезьте в мои дела.

– Нравится тебе это или нет, но я твой отец и намерен за тобой присматривать. Что сказала бы твоя мать, если бы увидела тебя сейчас? Она питала большие надежды и говорила, что в один прекрасный день ты станешь настоящей достойной леди.

Настоящей леди, как же! Дочь грабителя с большой дороги и…

– Мама… – Эммелин запнулась, замолчала и отвернулась, так чтобы он не увидел слез, готовых потечь по её щекам. Её отец-разбойник постоянно отсутствовал, а мать, находясь с ней рядом, в мыслях блуждала среди блеска аристократического общества, словно провела там всю жизнь. А когда приходила в себя и видела действительность, её безумие сменялось печалью. – Её больше нет, и я не хочу говорить о ней плохо.

– Я вернулся, – после долгого молчания снова промолвил Элтон. – Я узнал, что она больна, и приехал сразу же, как только смог.

– Как скажете.

– Ты поставила ей хороший памятник.

При этих словах Эммелин снова взглянула на него.

Элтон вернулся, хотя не очень скоро и, очевидно, не сразу после смерти матери, потому что много лет камня не было, пока в одну зиму Эммелин не выиграла достаточно для того, чтобы отметить её могилу достойным надгробием.

– Как бабушка? – спросила Эммелин, боясь, что он может неправильно понять её интерес.

– Жива, – усмехнулся он. – Спрашивает о тебе, постоянно спрашивает. Знаешь, правильнее сказать, мучает расспросами. – Он оглянулся через плечо на Эммелин. – Она винит меня за то, что ты стала такой.

Эммелин засмеялась, ощутив почти сочувствие к Элтону. Его мать, в определённых кругах известная как Старшая Мама, была настоящей старой ведьмой, и именно она учила Эммелин играть в пикет и пармиель – и учила так, чтобы быть уверенной, что Эммелин обыграет любого, пользуясь приёмами не менее искусно, чем она сама.

Они продолжали поездку в молчании. Наконец Эммелин решила разгадать причину неожиданного семейного воссоединения.

– Что вам нужно на самом деле, отец?

– Благополучно вытащить тебя отсюда. Я могу поговорить с его милостью. Попросить, чтобы он нашёл для тебя достойное место.

– Клянусь, – привстав, Эммелин взялась за задвижку на дверце, – я сейчас же выпрыгну из этой коляски, если вы посмеете…

– Сядь, Кнопка. – Элтон стегнул лошадей кнутом, и они ускорили бег. – Я всегда был вспыльчивым. Раз ты так хочешь, я ничего не скажу Темплтону. Но я буду следить за тобой, чтобы знать, что тебе не причинили вреда.

– Мне никто не сделает ничего плохого. – Во всяком случае, Седжуик, хотя это было не совсем правдой. Сердце Эммелин попало в большую беду, но с этим никто ничего не мог поделать.

– О, твой барон порядочный парень, но этим Денфордам я не доверяю.

– Денфордам?

– Хьюберт и леди Лилит не более чем приживалы, – покачала головой Эммелин.

– Я не уверен в этом.

– Что вам известно о Денфордах? – Что-то в словах Элтона заставило её задуматься.

– Я наблюдал за ними, и мне не понравилось увиденное.

– У них нет денег, если это вас интересует. Их существование зависит от Седжуика.

– Ты будешь меня слушать, Кнопка? Меня не интересуют деньги, я беспокоюсь о тебе.

Сложив на груди руки, Эммелин недоверчиво хмыкнула. Она не помнила дня, когда отец не искал бы очередную добычу. Она пошла по его стопам, ещё в раннем возрасте получив от него жизненные уроки.

– Ты такая же упрямая, какой была твоя мать, но у тебя на плечах светлая голова, поэтому послушай меня. Этот Хьюберт Денфорд замышляет нехорошее. Последние несколько дней он болтается по причалам и сейчас опять там. Он что-то выискивает и страшно жаждет прибрать это к рукам.

– Какое отношение это всё имеет ко мне? – удивилась Эммелин, несмотря на свою сообразительность, и бросила взгляд на отца.

– Не знаю, но этот человек прячется. Он опасен, Кнопка, помни мои слова. У него на уме предательство, вот так.

«Это уж слишком», – подумала Эммелин. Хьюберт Денфорд опасен? Конечно, он хитрый тип, но коварство и предательство – совсем не те слова, которые у неё когда-либо ассоциировались с тупым кузеном Седжуика.

Однако Элтон не ограничился своими нелепыми намёками.

– Мой хозяин заметил, что ты разозлила леди Оксли и её дочь готова была выцарапать тебе глаза. – Он слегка усмехнулся, как будто не ожидал от Эммелин ничего другого. – Маркиз считает, что ты была хороша. Прямо так он и выразился. «Элтон, – сказал он, – это был самый замечательный вечер из всех, что я когда-либо проводил у леди Оксли. Эта задиристая леди Седжуик поставила на место старую курицу». – Элтон улыбнулся Эммелин. – Он назвал тебя задиристой, а в устах моего хозяина это самая высокая похвала.