В изгнании - Феликс Феликсович Юсупов

пришел с новыми 5000 франками: на этот раз это был дар его французских товарищей, тоже «мусорщиков», пославших свои деньги сиротам Софьи Зерновой.

* * *

Война подошла к концу, и в апреле 1945 года союзниками были «освобождены» и отправлены в Россию более двух миллионов русских пленных, которые понимали, что вернуться в свою страну – это самоубийство.

Мы давно знали про эту огромную беду русских пленных, но мир словно ничего не замечал. Сначала эти факты замалчивались, но потом были изложены в статье, появившейся 6 июня 1952 года в «U.S.News and World Report», независимом информационном еженедельнике, выходившем в Вашингтоне. Чтобы оправдать отказ Соединенных Штатов насильно вернуть домой пленных, захваченных в Корее, автор этой статьи рассказал о том, что не побоялся назвать «одним из самых кошмарных эпизодов самой кровавой войны в истории». Я не могу не предоставить ему слово:

Когда война в Европе закончилась, союзники обнаружили, что более двух миллионов русских находятся в плену у немцев или воюют у них. Целая русская армия под командованием русского генерала Андрея Власова, бывшего защитника Москвы, входила в немецкие вооруженные силы. Кроме того, были освобождены сотни тысяч русских военнопленных, и многих из них отвезли в лагеря в Англию и даже Соединенные Штаты. Большинство выказывало сильнейшее нежелание возвращаться на родину.

Тем не менее, вскоре после Ялтинской конференции судьба этих освобожденных русских была решена приказами верховного союзного командования, согласно которым «все русские, освобожденные в зоне, контролируемой союзным командованием, должны быть переданы властям СССР как можно скорее».

Таким образом, массовая репатриация началась в мае 1945 года. Она длилась больше года. За это время сотни тысяч русских пытались избежать этого обязательного возвращения на родину, и десятки тысяч покончили с собой в дороге. Американцы, которым был поручен надзор за ними, были вынуждены отправлять их силой. Один из офицеров союзников пошел под военный трибунал, отказавшись это делать.

Русские, попавшие в плен на юге Европы, были отправлены в австрийский Линц, откуда им предстояла репатриация. В пути около тысячи из них выбросились из окон вагонов, когда поезд проходил по мосту через ущелье у австрийской границы. Все эти люди погибли. Новая серия самоубийств последовала в Линце, многие утопились в Драве, чтобы не возвращаться в Совдепию.

Семь массовых операций по репатриации были произведены в Германии: в Дахау, Пассау, Кемптене, Платтлинге, Бад-Айблинге, Санкт-Венделе и Марбурге. Все они сопровождались попытками группового самоубийства; самой распространенной его формой было повешение. Часто при прибытии советских уполномоченных русские прятались в местных церквях или часовнях. По рассказам американских очевидцев, советские солдаты все равно вытаскивали этих «освобожденных» русских наружу и били их палками, прежде чем увезти на грузовиках.

Другие бывшие русские военнопленные, увезенные в Англию, были размещены в трех лагерях. Вскоре их погрузили на английские корабли и в сопровождении новой волны самоубийств отправили в Одессу.

Известен случай, когда понадобилось три дня, чтобы выгрузить всех. Этих бедолаг вытаскивали силой из темных углов корабля или из глубин трюма, где они прятались.

Некоторые русские, освобожденные вскоре после «дня Y» в Нормандии, были отправлены в Соединенные Штаты и интернированы в лагерях Айдахо. Лишь немногие из них хотели вернуться домой, но почти всех вскоре погрузили на советские суда в Сиэтле и Портленде. Сто восемнадцать человек остались, решительно отказавшись уезжать. Они были переправлены в лагерь в Нью-Джерси в ожидании решения их судьбы. Наконец их тоже выдали советским представителям; но, чтобы заставить их выйти из бараков, потребовалось применить слезоточивый газ, и многие покончили с собой перед репатриацией.

После этого команды советских солдат прочесали добрую часть Европы, чтобы найти и схватить тех, кому удалось сбежать от репатриации. Они арестовывали также русских, угнанных на работы в Германию и пытавшихся выдать себя за солдат побежденной немецкой армии.

Попав в руки советских солдат, большинство задержанных были сначала отправлены в отборочные лагеря на востоке Германии.

Там проводилось следствие. С помощью доносчиков, всегда имевшихся под рукой, следователи выносили обвинения десяткам тысяч бывших военнопленных. «Освобожденные» русские, виновные или подозревавшиеся в измене из-за службы в немецкой армии или отказа от репатриации, были допрошены и приговорены к смерти. Их тут же расстреляли.

Других перевезли или пешком перегнали в Россию для более подробного рассмотрения их дел. Многие потом были надолго отправлены в исправительные лагеря Сибири и другие не менее суровые места. Обвинения и казни продолжались годами и после войны.

Эта история получила продолжение после того, как партии бывших русских военнопленных были репатриированы, а Красная армия начала оккупацию Восточной Европы. Дезертирство советских солдат стало частым явлением. Эти солдаты чаще всего сдавались американским властям и просили убежища на Западе. Но представители Соединенных Штатов, которые в первое время оккупации старались сохранять хорошие отношения с Советской Россией, выдавали этих дезертиров Советам, и тех регулярно расстреливали перед строем их товарищей!

Обычай возвращать Советам всех беглых военнослужащих был отменен летом 1947 года. Но зло уже свершилось. Сведения о выдаче беглецов распространились по советским вооруженным силам, и поток дезертиров, сдававшихся американским властям, стал весьма незначительным.

Таков урок, который запомнили представители Соединенных Штатов. Поэтому они не соглашаются ни на какой компромисс в спорном вопросе, касающемся корейских военнопленных.

* * *

Война кончилась, и Рудольф Хольцапфель вновь заговорил о том, чтобы нам поехать куда-нибудь всем вместе; это была его любимая мечта. На этот раз речь шла о поездке в Биарриц, проект, несомненно, более выполнимый, чем путешествие в Ирландию, но и тут возникали сложные проблемы с транспортом и жильем. В то время было не так-то просто перевезти такую орду, как наша – с детьми, собаками, кошками и многочисленным багажом. У Рудольфа была идея нанять грузовик!

Сначала меня послали в Биарриц на разведку – отыскать подходящую виллу. После военных лет, проведенных на одном месте, я чувствовал себя, как школьник на каникулах.

Первым же знакомым лицом, кого я увидел, приехав в Биарриц, была подруга матери, графиня де Ла Виньянце, вдова бывшего посла Испании в Петербурге. Эта гранд-дама, с ее любезностью, величественной осанкой и безупречными манерами, принадлежала к былым славным временам. Ее вилла «Три фонтана» по-прежнему оставалась в центре светской жизни, которая и в Биаррице, как и повсюду, была уже не той, что раньше.

Приглашенный на завтрак в «Три фонтана», я нашел там старых знакомых – Пьера де Картасака с женой, внучатой племянницей императрицы Евгении, все столь же очаровательной, живой и остроумной, а также графа и графиню Баккьоки, она – бывшая фрейлина последней французской императрицы, умершей у нее